стать ньюна’ви, как и великий Торук Макто. Мо’ат надеялась, что Тарсем продолжит вкладывать в юные головы традиции жителей Пандоры, взращенные со времен Первых Песен. После того, как треть клана последовала за своим вождем и стала ньюна’ви, тсахик Мо’ат взвалила на себя его обязанности, год от года обещая найти Трасмему замену. Но даже в клане уже все понимали, что волевая на’ви и сама прекрасно с этим справляется.
Первой к тсахик подскочила Са’ра и, обняв ее, тут же исчезла, отправившись в сторону хижины родителей папы. Потом к бабушке подошел Нетейам и так же получил свою порцию родственной ласки. Ло’ак только приготовился перетерпеть ненавистные обнимашки, как цепкая рука Мо’ат схватила его за ухо, а вторая ладонь перехватила руку с браслеткомом. «Вот черт!» — подумал парень, с испугом глядя на возмущенную на’ви. — «Как же я забыл снять его перед прилетом?! Вот сейчас точно начнется концерт на радость всем местным!»
— Ло’ак! — прогремел по округе возмущенный рев натренированной глотки, — Как посмел ты притащить в чистую обитель Великой Матери часть демонического мира?! Ты прекрасно знаешь, что истинные на’ви не приемлют приборов от Небесных Людей!
— Ага, — пробормотал Ло’ак, — Зато приемлют медицину, образование и табак!
— Что ты сказал? — прорычала возмущенная на’ви, пристрастие к человеческому табаку которой было известно всему клану.
— Ничего, бабушка! — проблеял парень, снимая с руки браслетком и отдавая его тсахик. Похоже, его вечерний виртуальный секс накрылся бабушкиной железной волей.
— Сегодня вечером будет праздник, ибо охотники клана принесли нам богатую добычу. А теперь, — спокойно сказала моментально остывшая Мо’ат, пряча браслетком под плетеное пончо, — Идем ко мне в палатку, я накормлю вас натуральными продуктами, а то похудели так, что без слез смотреть больно!
Судя по восхищению в глазах девушек клана, истекающих слюной от вида мускулистых, городских парней, слезы в них были. Но это, скорее всего, были слезы похоти, а никак не жалости.
Ло’ак с ужасом взирал на растительную тарелку зеленых «пирожков», которые поставила ему перед носом бабуля, считающая, что дочь его плохо кормит. Едва сдерживающий смех Нетейам приготовился с удовольствием наблюдать, как братик будет справляться с огромной порцией. Однако такая же емкость, поставленная и перед ним, быстро охладила его веселье. Из района обоих желудков раздались тревожные, урчащие предупреждения, но разумы на’ви быстро призвали органы пищеварения к стартовой линии, ибо выхода у них не было. Марафон обжираловки стартовал.
— И-к! Вот скажи, бро! — икая и поправляя нить от повязки, врезающуюся в переполненный живот, выдал Ло’ак, — Нахрена в племени еду заворачивают в конверты из листьев? Все равно ведь разворачивать приходится. А ведь бабуля все время трындит, что природу нужно оберегать!
Мо’ат вышла, не дождавшись окончания трапезы, и парни оставались одни. Нетейам выдал долгую отрыжку и завалился на спину, постанывая от переедания. Даже хвост молодого на’ви валялся неподвижно, будто так же объевшись бабулиной стряпни. Он смотрел в потолок и долго собирался с силами, дабы ответить, сдерживая подкатывающие приступы тошноты.
— Я не знаю, чемпион! Фуф… Ты же помнишь - листья в клане это основа быта как такового. Еду завернуть, стол застелить, зад подтереть! Вспомни, бабуля даже на маленькой Тук лист вместо памперса пыталась использовать.
Вошедшая в дом тсахик Кири, которая с самого утра выполняла ее очередное задание, увидев обожравшихся братьев, чуть не расплакалась от счастья. Осознав, что за ней наконец-то прилетели, она бросилась обнимать Нетейама, просто рухнув сверху на его переполненный живот! Каким чудом парня не вырвало, знала по всему только Великая Мать.
— Тейам, родненький! Я надеюсь, вы за мной прилетели? Я больше и дня не выдержу в этом кошмаре! Я мыла голову в речке мыльным корнем. Меня жрали все комары в округе по очереди! Мои руки стерлись до локтей, перетирая тонны лекарственных растений! Я за неделю даже ни разу Паука не вспомнила, так как валилась с ног как загнанная pa'li.
К прилипшей к брату словно пиявка Кири подошел Ло’ак и осторожно приподнял худенькое тело сестры, получая от брата взгляд, полный
