— Не замёрзла? — спросил Глеб при встрече возле метро.
Поёжившись от холодного ветра, я тут же нырнула в тёплый салон автомобиля. И правда, замёрзла. Глеб усилил работу печки.
— Как прошёл день? — так просто спросил Глеб, словно мы с ним супруги, которые знают друг друга сотню лет. Какое-то странное чувство подозрительности вспыхнуло где-то глубоко во мне, но я тут же отмела посторонние мысли в сторону.
— Неплохо. У тебя?
— Так же.
Да… Вот и поговорили.
— Чем займёмся? — с предвкушением спросила я.
— Для начала… поужинаем.
Хорошо, ужин так ужин! Поняла я всё.
И вечер действительно протекал неплохо. Тихая, но современная музыка. Вежливый персонал. Загадочно улыбающийся Глеб. Я заливисто смеялась над шутками Мозольского и игриво подкручивала свободный локон, выбившийся из нехитрой причёски. Кстати, Глеб оказался тем ещё пошляком. Но мне это безумно нравилось. Каждая вторая шутка моего начальника касалась около постельной темы. Тут одно из двух — либо господин Мозольский по жизни такой открытый и пошлый, либо у одного солидного мужчины давно не было дамы сердца, да и просто дамы тоже. И мне как женщине, естественно, хотелось верить исключительно во второе предположение, мысль о котором льстила моему самолюбию.
— Ты ведь сейчас в чулках?
— Один бежевый, другой светло-розовый. Ты какой предпочитаешь? — сострила в ответ я.
— Имеешь в виду размер?.. — хитро ухмыльнулся Глеб. — Тридцать шестой вполне подойдёт! Ах, жаль, что под этой цифрой мы подразумеваем ноги, а не грудь…
И я в который раз рассмеялась.
Однако всё в этой жизни имеет свойство заканчиваться. И наш ужин, к моему огромному сожалению, подошел к концу. Мне до дрожи в коленках не хотелось прощаться, и я растягивала счастливые моменты, до последнего надеясь на чудо. Хотя, если бы кто-нибудь спросил, что же я хотела на самом деле, вряд ли я б смогла ответить на этот вопрос. Неторопливо встала, настолько медленно, как могла надела верхнюю одежду, несколько раз перевязала шарф.
— Поедем к тебе?
Дождалась. Странный вопрос нагрянул громом, и на мгновение я застыла в глубоких раздумьях.
Первым порывом было ярчайшее желание крикнуть изо всех сил: «Да!» И после я бы кружилась, кружилась и кружилась по улицам родного города в весёлом танце. И только ради Глеба носила бы чулки, о которых он так много сегодня говорил. Надевала бы алое кружевное бельё и рычала бы, как дикая тигрица. Наконец, я нашла мужчину, с которым можно говорить обо всём на свете, который прислушивается к моим просьбам и не заставляет ходить вместе с ним в дорогие рестораны, где я бы чувствовала себя неловко. Душа пела.
— Ко мне? — я попыталась каким-нибудь вопросом приостановить странный порыв, но, кажется, только сильней себя раззадорила.
Вот так сразу? Нет, я, конечно, девушка взрослая, всё понимаю… Да что скрывать! В глубине души я надеялась на яркое продолжение вечера с Глебом со всеми из этого вытекающими. Более того, как разумная девушка, я даже успела с утра зайти в круглосуточную аптеку за противозачаточными таблетками. Но… Ко мне? Ещё ни один парень не водил меня после свидания… ко мне. Обычно все приглашают к себе.
А может, Глеб просто не нуждается в продолжении? Нет. Как говорил Станиславский, не верю!
— Прости, к себе позвать не могу, — почувствовав моё замешательство, добавил Глеб.
Однако от этого ситуация только сильней запуталась. Глеб женат?! Брось, Светка, что за глупости? Женатому человеку, особенно если он такой, как Глеб, девушка не нужна.
— Просто…
Ремонт! Точно, думаю, он скажет мне про ремонт.
— … я живу с мамой, а она сейчас болеет. Не хотелось бы её тревожить. И так, бедная, вся на нервах, на лекарствах.
О. Вот. Так. Поворот. А я уж себе такого придумала…
— Ничего, я понимаю. Нельзя так неожиданно. Ты её сначала подготовишь, а потом познакомишь нас, — поняла я.
Глеб сильно удивился, словно не ожидал, какой я могу быть понимающей. А что в этом такого? Все мы люди, и у каждого свои проблемы, но если мы не будем друг друга поддерживать, то перестанем быть человечными.
— Поехали, — решилась я.
Добрались быстро. Всю дорогу Глеб поглаживал правой рукой мою коленку, и жар прикосновения я ощущала даже через брюки, поэтому возле квартиры у меня знатно тряслись руки, и ключ не попадал в замочную скважину. Отмыкал Глеб.
— Мяу!
— Апчхи!
— Фрр…
Взъерошенный Кардинал, рыча и фыркая, прыгнул с разбега на Глеба и ухватился зубами и когтями за штанину. Мой ты защитник! Вот только у Глеба, как выяснилось, была аллергия на шерсть, а потому он тут же попытался сбросить с себя котёнка.
— Света, очень прошу, убери сейчас же это наглое животное!
Я посмеялась для вида, но почему-то немного расстроилась из-за такого отношения к Кардиналу. Никакой он не наглый. Просто маленький. Пришлось запереть его в ванной. И как только захлопнулась дверь, Глеб развернул меня лицом к себе, резко прижав к стене, и с невероятной скоростью, словно в последний раз, принялся осыпать моё лицо быстрыми, слегка болезненными поцелуями.
Скорость его движений будоражила, не давала сделать адекватного вдоха и кружила по полной программе голову, но останавливать Глеба я не стала — так хотелось почувствовать себя желанной. А сейчас я представляла себя прохладной водой, а Глеба — замученным жаждой путником пустыни. Ещё никогда в жизни у меня не было так быстро, ярко и до слез в глазах страстно.
Я так устала, что с первой возможностью просто полежать, ничего не делая, отключилась и не заметила, когда Глеб ушёл.
4.4
Новое утро подарило мне ноющую боль во всём теле. Зачем люди ходят на работу? У меня, например, так хорошо получается лежать под одеялом. Эх. Сладко потянувшись, я поднялась на ноги, чтобы покормить Кардинала, который скребся из-за двери и звал меня, надрывая горло. Бедняга! Я ведь так и не выпустила его вчера, хорошо хоть миску с кормом додумалась оставить. Котёнок резко выбежал из-за приоткрывшейся двери, злобно фыркнул, поскользнулся на линолеуме и, расставив передние лапы в разные стороны, смешно приземлился на попу. И как его такого забавного и маленького не любить?
