Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
не выйти ли на улицу и не начать ли тормозить все машины, пока не найдется желающий сделать ей августовское одолжение, но поняла, что и на это не способна. Потерять ночь значило потерять год, но было уже три часа, и оставалось только признать поражение.
Отношения с мужем за эти три года сильно менялись, и она толковала изменения в зависимости от того, в каком настроении возвращалась с острова. Мужчина с двадцатью долларами, воспоминание о котором отравляло ей жизнь, открыл ей глаза на ее брак, поддерживаемый условленным счастьем, ради которого они избегали разногласий вместо того, чтобы взглянуть на них прямо, — так мусор заметают под ковер. Они с мужем были счастливы как никогда. Понимали друг друга без слов, смеялись до упаду над розыгрышами друг друга и ошеломительно, как подростки, занимались любовью. Решающая перемена в жизни дочери состоялась легко и неспешно. Ей устроили небольшую прощальную вечеринку, куда пригласили и джазиста с новой девушкой. Они с Доменико очень своеобразно сымпровизировали на тему фортепианно-саксофонных контрастов Белы Бартока, и все гости подружились с первого взгляда.
Микаэла приняла постриг у Босоногих кармелиток на обычной монастырской мессе. Анна Магдалена с мужем оделись, как на похороны, а вот Микаэла явилась с опозданием на час после очередной бессонной ночи, в материнском уипиле, старых кедах, и в руках держала косметичку, а также подаренный кем-то накануне альбом Вана Моррисона. Падре с загипсованной рукой и землистым лицом, почти подросток, прочел ей жизнерадостную проповедь и дал последний шанс отступиться, если она не уверена в своем призвании. Анне Магдалене хотелось бы пустить по дочери прощальную слезу, но в торжественной обстановке не получилось.
После третьей поездки жизнь изменилась. Анне Магдалене стало казаться, что у мужа возникли подозрения относительно ее ночевок на острове. Впервые он спросил, с кем она там виделась. Она могла бы целиком пересказать ему разговор с Акилесом Коронадо, поскольку мужу было известно о его застарелых порывах, но вовремя прикусила язык, чтобы не давать поводов задуматься о других ночах.
Любовь тоже стала иной. Доменико, прежде лукавый искуситель в постели, теперь бывал рассеян и, казалось, утратил аппетит. Анна Магдалена думала, что виной тому не возраст, а его возможные подозрения. Но потом решила, что вероятнее обратное — это он тайком тратит силы где-то вне дома.
Анна Магдалена давно приспособилась к нему, стала похожей на него, а он постепенно узнал ее так хорошо, что они превратились практически в одного человека. До свадьбы ее предостерегали: жених не подарок. Он отличался дьявольским обаянием и нещадно флиртовал, особенно со своими ученицами, но она не стала слушать сплетен и не дала сомнению пустить корни. После официальной помолвки, однако, не удержалась и попробовала вызнать у него подробности, но он все отрицал. В шутку сказал, что он девственник, и шутка оказалась столь удачной, что Анна Магдалена вышла замуж в полной уверенности, будто так и есть. Ничто не смущало ее душу почти до самого рождения дочери, когда школьная подруга, с которой она не виделась много лет и внезапно столкнулась в общественном туалете, не спросила, как ей удалось увести мужа от предыдущей девушки. Она резко оборвала ее, вычеркнула из жизни и еще больше отдалилась даже от лучших подруг, с которыми, впрочем, никогда не была особо близка.
У нее были все причины доверять мужу. До родов оставалось меньше двух месяцев, но их любовь не становилась ни менее частой, ни менее жаркой. С точки зрения биологии было невозможно, чтобы у него оставалось топливо на другую постель после ублажения разгоряченной беременностью Анны Магдалены. Но слухи не прекращались, и она решила спихнуть всю ответственность на него с помощью убийственной формулы:
— Во всем, что я про тебя узнаю, виноват будешь ты один.
На этом всякое недопонимание закончилось до третьей поездки, после которой Анна Магдалена усмирила собственную совесть, переключив внимание со своих измен на возможные мужнины. Признаки были налицо. Доменико где-то надолго задерживался после ежевечернего закрытия консерватории, дома, ни с кем не поздоровавшись, шел прямиком в ванную и душился, чтобы скрыть за знакомыми ароматами любой чужой запах, и слишком подробно рассказывал, где был, что делал и с кем, хотя никто не спрашивал. Как-то вечером, после светского раута, на котором он играл и имел огромный успех, Анна Магдалена решила сделать выпад. Он читал в постели партитуру Così fan tutte [2]. Она закрыла на последней странице «Ведомство страха», которое начала на острове, погасила свой ночник и молча легла лицом к стенке. Он весело сказал: «Спокойной ночи, сеньора!» Она сообразила, что забыла про обязательный ритуал, и поспешила исправиться. «Ох, дорогой, прости», — отозвалась она и поцеловала его, как всегда целовала перед сном. Он тихо мурлыкал партитуру, чтобы не мешать ей. И вдруг, не поворачиваясь и не поднимаясь, она произнесла: «Хотя бы раз в жизни, Доменико, скажи мне правду». Он знал, что, если она называет его по имени, быть беде, и постарался отвести эту беду нарочитым спокойствием: «О чем ты?» Она, тоже очень спокойно, сказала:
— Сколько раз ты был мне неверен?
— Я всегда оставался тебе верен, — ответил он, — но, если ты хочешь знать, спал ли я с кем-то еще, то много лет назад ты предупреждала меня, что не хочешь этого знать.
Более того: когда они поженились, она сказала, что не будет возражать, если он переспит с другой — при условии, что другая всегда будет разная, на один раз. Но в момент истины она наплевала на эту свою позицию.
— Люди все время что-то подобное говорят, — заметила она, — но не думают, что их поймут буквально.
— Если я скажу «нет», ты наверняка не поверишь, — ответил Доменико, — а если скажу «да», ты этого не вынесешь. Что же нам выбрать?
Она понимала, что мужчина не завернет такую фразу вместо простого «нет», и прямо спросила: «Кто эта счастливица?» Он ответил с обычной непринужденностью: «Она из Нью-Йорка». «Но кто она такая?» — Анна Магдалена повысила голос. «Китаянка». Она почувствовала, что сердце у нее сжалось, как кулак, и раскаялась, что вызвала эту ненужную боль, но все равно захотела узнать подробности. Для него же худшее уже осталось позади, и он рассказал о своей измене с деланым равнодушием.
Это случилось примерно двенадцать лет назад, в Нью-Йорке, в отеле, где они с оркестром останавливались на один уик-энд во время Вагнеровского фестиваля. Китаянка была первой скрипкой в Пекинском оркестре, жила на том же этаже. К тому времени, как он замолчал, Анна Магдалена превратилась в
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
