увидишь старикана, поэтому дала тебе таблетку. Во благо, пойми! Тебе же с ней легче было… Я, можно сказать, облегчила тебе задачу и оказала услугу.
Молча кусаю губы. Внутри меня просыпается ураган самых разных и даже противоречивых чувств.
— Тимур — это и есть мой жених. Тот, для которого я себя берегла. Отец устроил наш брак, и они теперь ведут вместе топовую компанию по переработке нефти.
Я постояла три секунды, стоя к ней спиной, и молча вышла из кабинета.
* * *
Воспоминания о прошлом навеяли тоску. Да, это нехорошо, что Ирина теперь моя начальница. Вообще не ожидала такого поворота от судьбы. Вот никак! Новость меня шокировала и застала врасплох.
Теперь придётся видеться с ней часто. Я ведь практически не вспоминала то, что случилось семь лет назад. Но её живой образ пробудил внутри меня ненавистные воспоминания. Открыл старые, затянувшиеся раны.
Напрягло ещё то, что она отчего-то попыталась полезть в мою жизнь, ещё и детьми интересовалась.
Зачем? Подозревает, что они от Петра Яковлевича? Желает это выяснить, чтобы меня унизить?
Не могу знать точно. Это всего лишь мои предположения. Но, если они окажутся правдой, я всё это терпеть не стану и уйду. К сожалению…
Так, надо переключиться! У меня горит задание от босса. Чуть не забыла о самом важном!
Рубашка, рубашка, рубашка.
Точно!
Повторяю как мантру, вспоминая это совершенное тело, которое до сих пор маячит перед глазами.
Бреду по коридору, прижимая к груди его рубашку… Озадаченно смотрю в пол и вспоминаю непонятное, но очень цепляющее замешательство, охватившее его суровое лицо, когда я осмелилась плеснуть в высокомерного сноба кофе.
Там будто промелькнуло неясной этиологии озарение.
В глазах искры блеснули.
И как странно вообще, что Демонович меня отпустил, а не прибил мгновенно, без единого звука и разбирательств.
Неужели поверил про мокрые полы?
Полы были абсолютно сухие, но должна же я была как-то выкрутиться?
Чтобы этот лютый, синеглазый монстр не разорвал меня в клочья.
Хорошо, что Ирина всего этого не видела…
Могли бы возникнуть вопросы.
Вот это у меня накипело!
Прохожу мимо Веры, копошащейся в бумагах.
— О, Надь, Тимур Владимирович велел передать тебе карту!
— Чего? — притормаживаю.
— Ну, рабочая банковская карта, с неё можешь оплачивать расходы компании.
— Ах да, поняла.
За спиной Веры появились и другие сотрудницы, с широкими лыбами.
Девчонки посмеиваются, шушукаясь между собой. Они продолжают смотреть на меня с восхищением. Как на народного героя!
Забираю у Веры карту, понимаю, что опять придётся возвращаться в холодильник. Если у меня есть карта, то почему бы не вызвать такси?
Поражаюсь своей смелости, взявшейся будто из ниоткуда. Мне как будто нарочно начинает нравиться злить Демоновича. Понимаю, что это ни к чему хорошему не приведёт, но я не могу остановиться. Ведь приказа беречь каждую копейку не было! Он же такой богатый — не обеднеет от пары сотен рублей.
Заказываю такси и еду в химчистку в тепле и комфорте с довольным видом. Сделав все дела, возвращаюсь обратно в издательство. Оставшееся время провожу, перебирая бумаги, наводя порядки. Ни Ирину, ни Тимура, к счастью, я больше не видела.
Но я очень соскучилась по своим мальчикам! Внутри присутствовало странное волнение. Оно начало меня преследовать после разговора с Ириной, когда она попросила меня показать ей фото моих детей. Дождавшись, когда минутная стрелка пересечёт цифру «двенадцать», я схватила свои вещи и побежала к лифту.
Сначала в сад, потом домой.
Фух…
Давно я так не мечтала о конце рабочего дня.
Бежала к выходу так, будто за мной черт из ада гнался.
И на месте черта я, конечно же, представляла Тимура Владимировича Титова.
Глава 7
Я валюсь с ног.
Еле-еле доковыляла до квартиры, вставив ключи в замочную скважину.
Ну и денёк выдался…
Надеюсь, Титов будет редко появляться в издательстве. Пусть нефтью своей торгует. А лучше, утонет в ней!
Это ж надо такое, принесло великого барина на крестьянские головы.
Вот у него характер и самооценка до небес!
Сразу видно, привык в золоте купаться и привык, что люди для царевича Титова не более чем рабы без чувств и души.
С ними можно всё, что угодно делать, они не в том положении. Хоть плюнь в самое сердце — ничего не будет.
— Мама! Мамочка!
Моментально оживаю, когда слышу родные, звонкие голоса и топот вдали коридора. Ко мне навстречу бегут мои солнышки, размахивая ручками, в которых держат по листу белой бумаги.
— Мама пришла! Урааа! — бросаются на меня со всех сторон, крепко обнимая.
— Зайчики мои, любимые! — и всё плохое забывается, когда я вижу своих мальчиков.
Расцеловываю их в щеки, с таким напором, словно полжизни не видела.
— Ну как ваши дела?
— Всё хорошо! — хором отвечают.
Я попросила соседку — тёту Аллу, забрать Артёма и Егора с сада, потому что не успевала. Алла нам совершенно не чужой человек — была лучшей подругой мамы. Теперь она как бабушка родная. Сыночки её любят.
Осматриваю бегло нашу скромную квартирку. Дома тепло и уютно, пахнет домашним пирогом — Алла постаралась. За окном валит снег, а у нас своя семейная атмосфера, от которой на душе становится тепло. Скоро ещё ёлку поставим, украсим окна снежинками и гирляндами — будет ещё лучше. Вот ради чего стоит бороться и жить!
— Мама, у нас в садике день пап скоро будет! — с восторженной интонацией вдруг заявляет Артём, махнув перед моим лицом листочком. — Воспитатель дала задание нарисовать папу. А как выглядит наш папа?
Улыбка исчезает с моего лица, а сердце сжимается от боли.
Я не могу им сказать. Потому что боюсь позора…
Опускаюсь перед сынишками на корточки, не выпуская их из объятий.
— Почему мы его ни разу не видели? — Артёмка жалобно хнычет и трёт глаза кулачками.
— Почему наших друзей в садике иногда забирают папы, а нас — только ты?
— Просто ваш папа… ваш папа…
И что им сказать?
Случайно взгляд падает на свитер Егорки, на котором изображены сани с оленями, а в них Дед Мороз, размахивающий большим мешком.
— Ваш папа… Дед Мороз! — паникуя, выдаю первое, что приходит на ум.
— Вот это да!!! — мальчишки быстро оживились, а их редкого цвета глаза озарились каким-то невероятным сиянием.
— Так вот почему он не приезжает к нам? Потому что занят тем, что собирает подарки круглый год для всех детишек мира!
Наш волнительный для меня разговор прерывается посторонним шумом. Слышатся ещё шаги — в коридоре появляется тётя Алла,
