погнали… в конюшие, например.
Впрочем, даже его цыплячьего ума хватало, чтобы говорить такое лишь перед сокружниками, со своим старшим Млад вел себя сдержанно и покладисто. По крайней мере, сидя в душной колчанной с зари до зари, Заяц лишнего не болтал, откликался на просьбы Хромого с первого же раза и лишь изредка перебрасывался шутками с Карницким.
С поездки в Верхний яр прошло уже не меньше двух недель, за это время было лишь два вызова, да и те пустые. В первом случае деревенские не узнали своего же грамотея, воротившегося после одного лета обучения в городе: и одежа у него странная, и волосы на голове чудно уложены, и прыщи с морды сошли. Бедолаге пришлось отсидеть все пять дней в жарнике и благодарить Спаса, что не прибили со страху. Во втором и вовсе бабе привиделось, будто в ее дворе кто-то шарит. Нет бы покараулить ночку, собаку у соседей взять или зенки сонные протереть! Баба та и мужа своего накрутила, и деревню всю перепугала, с каждым разом додумывая новые подробности, мол, черный дым его окутывал, от глаз скрывал, рога бычьи из головы торчали, запах стоял «как от мокрой кошки». Стрела там пять дней проторчал, отслеживал чужака, выискивал следы, даже ищейку с амулетом позвал. Всё впустую. Не было там попаданцев. И ведь даже наказать ту бабу никак не выйдет, иначе в другой раз крестьяне могут не позвать орденцев. Хорошо, что оба вызова пришлись не в черед Марчука и Карницкого.
Адриан уж и не знал, чем занять себя в колчанной, не умел он подолгу сидеть без дела. Потратил часть заработка на шахматы, так никто не захотел учиться играть, а карты в Ордене запрещены. Записи из архива выносить тоже запрещено, хорошие книги слишком дороги, да и не достать их в Старополье, а всякую непотребщину, напечатанную на грубой коричневой бумаге, Адриан презирал. Только и оставалось читать «Ведомости», которые дважды в неделю привозил поезд из Белоцарска. Но первыми государевы листки всегда брали старшие, таков порядок.
Неожиданно Марчук, читая «Ведомости», прервал тишину колчанной вопросом:
— Хромой, видел, что про нас пишут?
— Эт где?
— На пятом листке.
Старший Зайца послюнил палец, пролистнул вперед и напряженно уставился на буквицы.
— Не, а что там?
— Будто Орден слишком много воли взял. Вроде как не все чужаки плохи, есть среди них и те, кого можно оставить. Только пишут не в лоб, а исподволь, больше подмигивают, чем указывают. Говорят, сколько всего хорошего от попаданцев перенято.
— Да ну? И много ль?
— Да почитай всё. Грамота будто от них, поезда, пушки с пистолями, рессоры, бумага, водка… Да что там, он и Граничный Орден туда же записал, и Спаса, не говоря уж об амулетах.
— А что, это правда? — подался вперед Заяц. — Орден от попаданцев начался с попаданцев?
— Карницкий?
Марчук сейчас так походил на наставителя из питомника, что Адриан невольно вскочил, вытянулся по струнке и отчитался, будто на уроке:
— Никак нет! Граничный Орден создали шесть государств на Шестимирном соборе семьдесят четыре лета назад. В каждом государстве было выбрано по шесть представителей, родом из благородных семейств. Они принесли присягу новому Ордену и в тот же миг умерли для отечества и рода. С того дня их дом — Орден, их семья — Орден, их родина — Орден!
Адриан взглянул на Марчука, но тот и не думал останавливать своего младшего.
— Чтобы не допустить влияния извне, Граничному Ордену была выделена нейтральная территория — Срединный хребет, потому Орден еще называют Горным. И хотя поначалу было трудно из-за непривычных условий, холода, ветров и снежных лавин, ныне Орден уже не полагается на добрую волю шести государей, а обеспечивает себя сам. Только новых последователей всё еще ищет вовне, потому как орденцы часто гибнут.
Наконец Марчук кивнул, и Карницкий опустился в кресло, чувствуя, что вспотел не только из-за жары.
Хромой прицыкнул:
— И чего в «Ведомостях» хотят? Чтоб мы боле не бегали по городам и весям, не выискивали чужаков? Забыли, как от мора гибли целыми деревнями? Или вновь будут тащить попаданцев в темницы да выспрашивать о новых пушках, чтобы били дальше и крепче, чем у соседа? Забыли, как нищали, всю казну тратя на армии и войны? Забыли о бунтах и казнях правителей? Только-только народ расплодился, успокоился да жиреть начал…
— Если забыли, Орден быстро напомнит.
— А то! Пусть Белоцарское отделение не поедет раза два-три на вызовы, тогда и поглядим, что государь-то скажет. Теперь время иное! Мор на одном месте стоять не будет, поезда да почтовые кареты туда-сюда постоянно ходят.
— Нет, так нельзя, — не согласился Марчук. — Коли помрет кто, это в вину нам поставят. Напишут в «Ведомостях»: зачем тогда Граничный Орден нужен, коли чужаков не вылавливает. Пусть начальство решает. Недаром же при царском дворе орденец служит!
— Я другое понять не могу. Как цензура такое пропустила? Мы стараемся, уклады пишем, по деревням развозим, людей наставляем, как быть, а эти… писаки нас говном обкладывают!
Карницкий с Зайцем только и успевали, что взгляд с одного старшего на другого переводить.
— Да не будет государь под Орден копать! Иначе и впрямь соберут нас и отправят, как сказал Карницкий, на Срединный хребет. Вот тогда народ взбунтует так, что и в Белоцарске откликнется. Думается, тут иной замысел. В прошлом месяце писали, что государь хочет еще две железные дороги выстроить, одну из столицы до гор, а вторую вкруг границы пустить, чтоб войска с одного конца на другой быстро перекидывать. А для этого железа нужно немерено, да и на сами поезда тоже. А всё железо где? У Ордена. Вот и решили написать чушь, чтоб, значит, на нас надавить да цену сбить. Не иначе это канцлер Посольского приказа придумал, граф До́бринский. Он уже давно хочет Орден под себя подгрести.
— Мудрено как-то, — засомневался Хромой. — Не лучше ль государю взамен что-то предложить? Как у добрых соседей: я тебе хлеб, ты мне соль.
— Добринский видит в нас не соседа, а торгаша на рынке. Покупатель ведь как торгуется? Ищет изъяны у товара, придирается к каждому пятнышку, чтоб купец цену сбросил. Вот и тут так же.
— А ты, Болт, голова! И чего тебя командором не ставят?
Адриан чуть с кресла не свалился, так подался вперед, чтоб услыхать ответ Марчука. Но тут в колчанную
