Я чувствовала себя человеком, изменившим своей совести, своей жизни, а не только Игорю. Я это уже не я. А кто? Пока не знала. Смотрела на свой потрепанный образ в черной глади уличного окна- и не узнавала себя…
Телефон снова завибрировал. Сердце ухнуло и упало в пятки. Игорь. Больно. Как же больно за него. За нас.
Оказывается, у истинного раскаяния даже есть вкус. Он горько- солоноватый. И приторный. Нестерпимый. Наверное, это свойство организма- мозг дает ему сигнал и в желудке вырабатывается какая-нибудь там соляная кислота или еще какой-то фермент. Кислота сожаления. Выделяется и жжет. Все внутренности жжет. Оставляет только телесную оболочку.
-Да,- звучу сипло и глухо, но ответить нужно. Это ведь Игорь. Он сейчас деду начнет названивать, у дома нашего дежурить. А я сегодня не в силах смотреть в глаза ни первому, ни второму. Вообще не знаю, как им теперь смотреть в глаза…- привет…
-Дан, ну ты где? Я уже весь извелся! Все нормально с тобой?
-Да, Игош, все хорошо…
Назвала его уменьшительно-ласкательным, таким привычным и интимным, своим прозвищем- и внутри в буквальном смысле все оборвалось. Голос дрогнул. Сука. Ты разве имеешь теперь право его так называть? Нежно, по-домашнему. Твой рот теперь грязный. Ты сама грязная.
- Ты где?
- В кафе в городе, заказчицу жду. Она сегодня ночью в командировку улетает, очень хотела встретиться перед отъездом. Прости, телефон в сумке на беззвучке был, я проект изучала, отвлеклась.
-Тебя забрать?
-Не, отдыхай. Я на машине, сама приеду,- продолжаю врать беззастенчиво. У меня кстати очень хорошо со враньем. Поэтому и в рекламном бизнесе в целом до последнего получалось вполне себе неплохо. Знатная сказочница. Теперь понятно, что это за навык. Всё из той же серии.
-Отпиши обязательно, как будешь дома,- строго наставляет он меня.
Положив, наконец, телефон и выпив залпом капучино, который принесли мне вместо латте, все равно в нарушение всех канонов итальянских кофеманов, я решаюсь скорее ретироваться, чтобы стащить с тела нелепый наряд и просто зарыться под какое-нибудь одеяло. Заныкаться и притвориться, что меня нет. Как дома, когда родители ссорились.
Думаю о том, что пересеку порог квартиры и нужно будет посмотреть себе в глаза в отражении, один на один, и снова начинает тошнить. Но не одной без вариантов. К деду сейчас не поеду. К Игорю- тем более. Лизу тоже видеть не могу сейчас. Начнет приставать с расспросами, а я меньше всего хочу что-либо рассказывать.
Завтра не появлюсь на работе. Сил точно нет. Пишу деду и помощнице Катьке- предупреждаю, чтобы не волновались и не теряли из виду. Каждому вру свое. Это неправильно, конечно. На работе я официально «с температурой». Для деда- зависаю у Лизки… Игорю тоже нужно будет наврать. Мозг пока туго соображает, работая лишь на одно- самосохранение. Мне нужно спрятаться в свою раковину побыстрее. Как бы ни было сложно один на один с собой, только эта компания сейчас устраивает.
Дорога домой тоже как в тумане. В моих действиях все еще нет никакой логики. Даже странно, что со мной ничего не случилось. Что никакой урод не воспользовался моей неадекватностью сейчас. Хотя, наверное, сумасшествие отталкивает, а разве я сейчас не как сумасшедшая выглядела? Туфли на каблуке, расстегнутая шуба поверх вечернего платья, размазанная косметика по опухшему от слез и раскрасневшемуся на морозе лицу, растрепанные волосы… Запрыгиваю в первый проезжавший мимо трамвай, лишь бы только быстрее отсюда убраться, даже такси не дожидаюсь. Не могу стоять на месте, не могу сидеть. Нужно куда-то двигаться. Опять я бежала от себя.
Не контролирую себя, когда выхожу на первой попавшейся остановке, снова бреду вперед по гололеду, замерзая, но не чувствуя этого. Остатки чувства самосохранения подсказывают мне на задворках сознания, что до дома я в таком виде не доберусь. Словно по мановению волшебной палочки поворачиваю голову и вижу вывеску приличного отеля. Захожу внутрь, беру первый доступный номер. Хорошо, что еще не начался новогодний сезон и в столицу не повалили толпы туристов.
Я один большой комок сожаления. И только когда дверь чужого и холодного помещения, который станет моим временным пристанищем, за мной закрывается, я в полной мере даю волю эмоциям, чувствуя, как по холодным щекам текут горячие потоки слез. Теперь я один на один с бурей, играющей в душе. Сердце горит, пальцы горят, руки горят… Земля под ногами тоже горит. Два страшных чувства -сожаление и раскаяние. Мне страшно, я заблудилась.
Хорошо, что я не дома. Это хоть как-то спасает. Здесь, в чужом безжизненном интерьере, под бесстрастное шипение кондиционера, на идеально отглаженных белоснежных простынях я могу попытаться склеить себя по осколкам. Дома бы я точно рассыпалась, стоило бы мне только взглянуть на мое милое фото с Игорем в рамке или на его любимую чашку с символом родной футбольной команды, которую я сама ему дарила на прошлое 23 февраля и из которой он пьет, когда приходит к нам.
Может мне привиделось это всё? Такой, дурной сон в стиле эротических триллеров? Как у Стэнли Кубрика или Ларса фон Триера. Нет, не сон. Запах мужчины на мне, чужого мужчины, случайного незнакомца, не дает забыть о моем падении. Не дает забыть, что я сегодня совершила.
Захожу в душ, скидывая прямо на пол барахло, которое хочется сжечь, как все воспоминания произошедшего. Встаю под струи воды и долго-долго тру себя гелем для душа с незнакомым, чужим запахом. Может быть, он перебьет тот, другой чужой запах, что сейчас на мне? Запах Его тела, Его власти, Его доминирования надо мной. Почему я все еще Его чувствую? Тру до покраснения, но все без результата… Он словно бы впитался в мою кожу. А еще я все еще чувствую его между ног… Я чувствую покалывание вспухших половых губ, чувствую ноющую резь при каждом движении. Я могу закрыть глаза и так отчетливо представить, как он вбивается в меня. Ощущение заполненности, подаренное им, настолько явное и отпечатавшееся в воспоминаниях, что у моего тела сейчас «фантомные боли»…
Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я выбираюсь наружу, ступая на скользкий холодный кафель и накидывая на зябкие плечи, потому что большая ванная так и не успела
