доросли до первой степени сближения, а также и до нулевой степени доверия.
Именно бдительность порождает единение через недоверие.
Существуют два типа доверия. Одно устанавливается сразу и длится долго, другое устанавливается долго и длится непродолжительное время.
К моему величайшему сожалению и к несчастью моих сограждан, мы принадлежим к людям, которым свойствен второй тип доверия. Почему? В то время как люди с первым типом сразу же доверяют друг другу хотя бы в том, что касается ведения совместного бизнеса, доверяют просто из соображений религиозной принадлежности (как, например, протестанты) и морального воспитания, и это доверие на протяжении всей жизни никогда не подвергается сомнению, то в контексте второго типа доверия все намного сложнее.
Например, житель Балкан не может изначально доверять человеку, особенно если речь идет о деловых отношениях, причем точно так же из соображений принадлежности к одной религии (православию) и моральных норм, веками выковывавшихся на основе общей лжи, обмана, приспособленчества и принуждения, попыток обхитрить того, кто сильнее. По этим причинам люди, принадлежащие ко второму типу доверия, никогда, ни в коем случае не станут никому доверять сразу, с первого взгляда. Им понадобится нечто более основательное, чем просто человек, которого они видят впервые и который представляется лицом, которому можно или нужно доверять, что-то более осязаемое, что в конечном итоге должно основываться на самых глубинных родоплеменных узах.
Это означает, что независимо от того, о каком деловом сотрудничестве идет речь, первое, что нужно сделать двум представителям людей второго типа — это попытаться найти определенные символы и метки, знаки и сигналы, на основании которых они смогут на начальном этапе установить хотя бы частичное взаимное доверие. Такие знаки и символы обычно ищут в описании узнаваемого населенного пункта, в описании узнаваемых семей, друзей, родственников или общих знакомых, которые каким-то отдаленным образом создают некую связь между недоверчивыми переговорщиками. Как только они сделают это, можно будет сказать, что они перешли ко второй фазе установления взаимного доверия, которое еще не очень прочно, но все же приводит к некоторому пониманию и прогрессирует в направлении постепенного определения термина доверенное лицо.
Эта вторая фаза процесса установления доверия может показаться похожей на доверие первого типа, но на самом деле не имеет с ним абсолютно ничего общего. На данном этапе все еще неполное доверие между контрагентами приводит к словесному выражению недоверия типа: Еще бы он мне не сказал! Или наоборот: Да кто он такой, чтобы говорить мне, что мне делать? Это означает, что с трудом достигнутое доверие во втором случае завоевывалось долго и трудно и продолжало существовать столько, сколько длится обед или ужин. Во время следующей встречи, хотя эти двое уже на пути к тому, чтобы поверить друг другу, огонек сомнения все еще будет тлеть в них, и они будут постоянно ожидать, что другой, как бы прилично он ни выглядел, как бы гладко и красно ни говорил, с легкостью сможет солгать, оболгать, налгать и в конечном итоге оставить без гроша на всю жизнь. Поэтому главный девиз людей второго типа: Осторожно и не веря никому.
О том, что это мое устное эссе истинно, свидетельствует и дальнейший разговор, который мы трое завели, сидя в полутьме в маленьком коридорчике, завели по большей части, чтобы получше узнать друг друга с помощью вопросов и ответов, направленных в основном на поиск обоюдно известных населенных пунктов, общих друзей и знакомых, совместное присутствие на одних и тех же мероприятиях пусть и без ведома о посещении его другим. Но это общение с целью установления взаимного доверия, к сожалению, результатов не дало.
Во время этой неформальной беседы мы не выявили общих друзей (и я думаю, что мы на самом деле и не хотели этого делать) и не выяснили даже, одной ли мы веры. Мы не установили, относимся ли мы к большинству населения или к национальному меньшинству, мы ничего не узнали о нашей этнической идентичности, региональной принадлежности, сексуальной ориентации и позиции относительно вопроса равенства полов.
Но в тот момент это было не очень важно, важно было вернуться к плану нашего побега.
— Я предлагаю, — сказал я, — поскольку мы оказались здесь совершенно случайно и нас не связывают какие-либо общие чувства или хотя бы одни и те же религиозные убеждения, и, что самое главное, доверие между нами находится на самом низком возможном уровне, чтобы каждый назвался вымышленным именем.
— Зачем?
— Просто потому, что ни у меня нет доверия к вам, ни у вас ко мне, то есть между нами нет взаимного доверия. В этом случае лучше вообще не знать имен друг друга, чем, чего только ни бывает, в дальнейшем течении наших жизней подставить под удар их обладателей.
Эти двое посмотрели друг на друга, потом на меня и сказали, что не имеют ничего против.
— Здесь я могу называться Ведой, — сказала женщина.
— Привет, Веда.
— А меня зовите Божо.
— Привет, Божо.
— Я выбрал себе имя Оливер.
— Привет, Оливер.
11.
Я стал подниматься по лестнице.
Передвигался на четвереньках, как вор, когда не хочет, чтобы его поймали. Божо еще раз сказал мне, что уже был наверху, и повторил тезис о схожести наших тел, но я сделал вид, что не слышу, и продолжил подниматься по ступенькам. Через некоторое время, повернув вправо и вверх по лестнице, я очутился в помещении, которое походило на туалет или кладовку уборщицы. Я приоткрыл дверь и прямо под потолком увидел окно. По моим расчетам я мог в него протиснуться. Главное — чтобы прошла голова.
Есть теория антропологического характера, которая гласит, что если в какое-то отверстие у вас проходит голова, то в него непременно пройдет ваша задница, то есть все ваше тело. Не пролетело и нескольких секунд, как я подумал об этом, как я уже ощутил дыхание Веды и Божо позади меня.
— Ну, что скажешь? — спросили они.
— Думаю, сейчас самое главное — залезть наверх и попытаться ответить на два вопроса: во-первых, на какой высоте от земли находится окно, и, во-вторых, если оно достаточно низкое, и я смогу вылезти из него без риска что-нибудь себе сломать, то пройдет
