денег мало, так то дело поправимо, — вступился и Фабио, но Азарьев казался непреклонным:
— Может и воровать станете?
— Павел Александрович, — смотрел с осуждением Гаспаро. — Мы из честных семей. Люди не из бедных, хоть и не богаты баснословно. Наши родители друзья и нас вырастили быть дружными и честными.
— Ладно, ладно, — прервал Азарьев его речь, становившуюся более импульсивной. — Мне ж сие не ведомо и о намерениях ваших не знаю. А девиц в России предостаточно. Почему ж именно мои девочки? Я их за кого попало не отдам, а уж тем более не за моряка, который большую часть времени будет проводить незнамо где и незнамо с кем, плодить в каждой стране… Бог знает, что вы там ещё удумаете.
— Павел Александрович, намерения наши чистые, как и чувства, — говорил Гаспаро, видя кивнувшего друга, в глазах которого томилась и растерянность, и уверенность в том, что желает того же тепла подле милой.
— Поглядим, — махнул рукой Азарьев, дав надежду друзьям, и те невольно заулыбались. — Ступайте пока. Ещё свидимся, может быть. Там и познакомимся поближе.
— Павел Александрович, — поклонились они, отступая к выходу, как хозяин дома их остановил:
— Обождите-ка… Коль вора того увидите, опознать сможете?
— Конечно же! — уверенно воскликнул Гаспаро. — Я его лицо запомнил!
Азарьев больше ничего не спросил и не сказал. Лишь рукой помахал уходить, и друзья поспешили покинуть его дом. Молча уходили они среди спустившейся темноты вечера, находясь ещё некоторое время в раздумьях, как Гаспаро вдруг оглянулся на дом и остановился.
— Ты что? — прошептал подле Фабио, но сам последовал примеру друга и скорее спрятался за стоящими подле деревьями.
Они подглядывали за тенями у дома и, как только одна из них вышла под свет фонаря, узнали сына Азарьева. Тот выхватил из рук стоящего перед ним парнишки прозвеневший мешочек с деньгами и что-то вопросил.
— Не гневайтесь, барин, — поспешил парнишка достать из сапога ещё такой же мешочек и отдать ему. — Запамятовал! Бывает!
— Бывает, — развёл руками молодой Азарьев и влепил парнишке подзатыльник. — Пошёл вон!
Тот убегал, не оглядываясь, словно опасался вновь попасть под крепкую руку, а на улице слышался ему вслед смех Льва Азарьева.
— Что-то здесь не так, — прошептал Фабио. — Не нравится мне всё это.
— И мне не нравится, — молвил Гаспаро, проводя взглядом скрывшегося в доме молодого Азарьева.
— Лучше сюда не возвращаться, — махнул рукой Фабио, продолжая путь дальше, а последовавший за ним друг вопросил:
— Ты не будешь бороться за любимую?
— Любимую? Спешишь ты, брат, — усмехнулся тот…
Глава 12
— Гирландайо! Нери! В чём дело? Почему вдруг сели?! — возмутился капитан корабля, увидев, как, оставив других учеников, Гаспаро и Фабио сели на бочки у мачты и стали смотреть, как товарищи лезли на перегонки по вантам.
Нехотя Фабио поднялся, чтобы тоже лезть на ванты, как Гаспаро встал перед ним:
— Я принял решение бросить идею стать моряком.
— Сумасшедший. Твой отец не одобрит, — прошептал поразившийся Фабио.
— А мне плевать, что он скажет. Азарьев прав, быть в море и не видеть любимой годами…. не получится счастья, — смотрел Гаспаро в даль моря, и ему казалось, что волны будто радостно поднимаются и поют прощальную песню.
Чем дальше думал, тем больше чувствовал, что решение, которое принял, — верное.
— Вперёд! Пошли! — прикрикнул на них подошедший капитан и указал на ванты.
Взгляд был угрожающим, будто это — последний шанс послушаться, иначе последуют наказания, а те не будут мягкими…
— Я отказываюсь! — выпрямился Гаспаро перед его теперь удивлённым взглядом.
— Это что ещё за выходки?
— Капитан, простите, от всего сердца раскаиваюсь, — приложив руку к груди, поклонился Гаспаро и снял треуголку. — Видит Бог, иной путь увидел для свой судьбы. Искренне мечтал стать моряком, хотел и отцу угодить, но судьба умоляет пойти более трудной дорогой к счастью, которое стало манить.
— И как же имя этого счастья? — улыбнулся капитан и тут же положил руку на плечо. — Эх, молодость… Гирландайо… Не дай Бог, чтоб сей порыв оказался зря. Слышал я, слышал, как ты бегаешь за какой-то девицей. Да не один ты у неё такой, и это слышал.
— Люди могут говорить всё, что угодно, но я останусь верным своему порыву, — твёрдо стоял Гаспаро.
— А ты, Нери? — взглянул капитан на Фабио, а тот развёл руками:
— Я не уверен, что готов оставить море, хоть и бывал там ещё мало.
— Что ж, — вздохнул капитан и вновь улыбнулся, убрав руки за спину. — Даю вам обоим неделю сроку. Подумаете, проверите себя, а там, коль явитесь, прошу на корабль, а нет… Пожелаю удачи на ином поприще.
На том и было решено. Друзья покинули корабль и в скором времени были вновь на улицах Петербурга, прогуливаясь, любуясь жизнью и красой прекрасной погоды.
— Ты уж прости, — помотал головой молчаливый до этого Фабио. — Не думаю, что стоит ради таких барышень менять жизнь столь резво.
— А Юлия написала мне, что Алёна обижается на тебя, что не написал ты ей ни разу, — улыбнулся Гаспаро.
— Что за любовь письмами? — усмехнулся друг. — И потом…. не желаю поддаваться её чарам, чтоб знала, я не из тех, с кем можно забавляться таким образом. Она из таких, которые привыкли, чтоб их на руках носили, к ногам бросали мир. От меня она сего не дождётся!
— Ух, каков! — засмеялся Гаспаро, взъерошив волосы на его голове. — Значит люба она тебе! Люба!
— Ничего и не люба! Когда тут успеешь, мы и не разговаривали, считай. Подумаешь, красива. Много таких. Пусть она подумает, что ей нужно… И я подумаю, — смотрел серьёзно Фабио, а Гаспаро лишь пожал плечами…
С подобными мыслями сидела за столом в одном из кабинетов усадьбы, где жила и училась, Алёна. Она думала о своих мечтаниях, о встрече с Фабио и о том, что сестре пишет любимый, а тот — близкий друг Фабио…
Покрутив в руках перо, Алёна обмакнула его в чернила и приготовилась писать, но остановилась. Множество вопросов вновь наполнило всю её. Сомнения, какой-то неведомый до сели страх — всё мешало подарить бумаге желанные слова, которые бы донесли до получателя нужное…
— Алёнушка, — ласково улыбнулась Юлия, когда вошла в кабинет и тихонько закрыла дверь. — Тебя наша мадам ищет.
— Пусть ищет. Я занята, — горделиво усмехнулась та, а сестра склонилась над столом и взглянула на пустой лист бумаги:
— Ты письмо кому-то хочешь написать?
— Да вот думаю, кому… Фабио, Павлу или Андрею, — вздохнула Алёна.
— Конечно же Фабио! — тут же высказала Юлия, удивившаяся действиям сестры. — Кто такие Павел и Андрей?!
— Ах, танцевала с ними
