приятно, — прошипел он, держась за ее бедра и притягивая их на себя всякий раз, когда бросался вперед.
Она буквально не могла дышать. По крайней мере, Мише так казалось. Рот у нее был открыт, лицо прижато к матрасу, руки были над головой. Она прижала ладони к стене для опоры. Ей казалось, что его член касается основания ее мозга. Нарушает мыслительный процесс.
Это чертовски потрясающе.
Он грубо схватил ее за левую руку и дернул за спину. Тянул, пока Миша не поднялась с матраса, не выгнулась к нему спиной. Затем прижал ее запястье к пояснице, чуть выше задницы. Другая его рука пробралась к ней спереди, сжимая грудь. Щипая сосок.
— Ой. Мой. Бог. Таль. Пожалуйста. — Миша охала в такт его толчкам. Он сильнее сжал ее грудь, сильнее потянул за руку, прижимая к себе.
— Миша, я скоро кончу, — прошептал он, наклонившись так близко, что его губы оказались у ее уха, а зубы задели мочку.
— Я тоже! Я тоже! — закричала она.
Невероятно. Во время секса она кончала дважды подряд, возможно, всего несколько раз за всю свою жизнь — даже сама с собой! Теперь совершенно незнакомый мужчина собирался сделать это, будто готовился к этому.
— Хорошая девочка. Очень хорошая девочка.
Отпустив ее грудь, Таль скользнул ладонью вниз, между ее бедер. Эти длинные пальцы, черт возьми. Она чувствовала их по обе стороны от его члена, затем он вышел, лаская пальцами ее чувствительную плоть. Затем снова вошел и ускорил движения. Так много ощущений, так мало времени.
Она выкрикнула его имя, кончая так сильно, что не могла удержать равновесие. Она упала вперед, и он отпустил ее руку, позволив верхней части ее тела лежать на матрасе. Она хныкала, дрожала и сотрясалась в спазмах, пока он вколачивался в нее. Затем Таль издал рев, и она действительно почувствовала, как он кончает, как изливается в нее. Он склонился над ней, прижавшись грудью к ее спине.
Миша не была уверена, как долго они пролежали так вместе. Достаточно, чтобы ее колени медленно выпрямились. Он опустился вместе с ней, и она легла на кровать, а он на нее. Таль тяжело дышал, его горячее дыхание касалось ее затылка. Его рука лежала на ее руке, большой палец двигался туда-сюда.
— Ты делаешь это так, будто это твой вид спорта на Олимпийских играх, — удалось ей выдохнуть. Он усмехнулся.
— Я получу все десятки? — спросил он.
— Да, черт возьми.
Он поцеловал ее между лопаток, затем оттолкнулся от нее. Она закрыла глаза, готовясь отключиться, но он снова схватил ее за руку и начал тянуть с кровати.
— Пойдем, позволь я покажу, что могу сделать с помощью съемной насадки для душа, — сказал он тихим голосом, ведя ее в ванную.
Я люблю Италию.
* * *
Чириканье не прекращалось. Миша отмахнулась, но оно не исчезло. Она застонала и попыталась освободиться от одеяла и подушек, которые, казалось, покрывали ее с головы до ног. Она не помнила, чтобы раньше на ее кровати было так много подушек, что ей приходилось сбрасывать часть на пол.
Наконец, она вырвалась на свободу, и на нее обрушилась реальность. Подушки были не ее. Кровать тоже. Как и номер. Даже отель был не ее. На самом деле, она совершенно не представляла, в каком отеле находится.
Ох, бл*ть, бл*ть, бл*ть, бл*ть. Что я наделала!?
— Ответь на свой гребаный телефон, — проворчал рядом с ней голос.
Миша вздрогнула, немного испугавшись, и повернулась к горе рядом с собой. Таль лежал на животе. Она на секунду закрыла ладонями лицо, а затем снова посмотрела на него. Сползшая простыня прикрывала только ноги до бедер, показывая отсутствие на нем какой-либо одежды.
И на ней тоже.
Миша боком сползла с кровати, прихватив с собой одеяло, а простыню оставив. Обернув одеяло вокруг себя, она на цыпочках пересекла номер. Сумка нашлась там, где она бросила ее на пол. Она рылась в ней, пока не обнаружила источник чириканья. Вытащив мобильный, Миша посмотрела на экран.
Майки Бой
Ей стало плохо, до такой степени, что она прижала ладонь ко рту, чтобы ее не вырвало прямо на месте. Что еще хуже, из спальни донеслось движение. Таль вставал с постели.
— Приму еще один душ. Хочешь присоединиться ко мне? — спросил он сквозь зевок. Она покачала головой.
— Нет, — сумела выдавить она, хотя ее голос исходил откуда-то из середины горла.
— Уверена? — его голос звучал лукаво, и краем глаза она заметила, как он с важным видом прошел мимо двери спальни, все еще абсолютно голый.
Глядеть на него прямо Миша отказывалась.
— Уверена, — подтвердила она. Ее телефон перестал чирикать, и она посмотрела вниз. Появилось новое голосовое сообщение.
— Твоя потеря. Вернусь через пару минут, закажи нам завтрак, — крикнул Таль. Затем она услышала, как дверь в ванную закрылась, и включился душ.
Миша впала в режим полной паники. Она металась по гостиничному номеру в поисках своих вещей. Натянула трусики, но нигде не могла найти лифчик. Сдавшись, она надела сарафан без него и взглянула в зеркало. Грудь у нее была на самом деле довольно приличная, лифчик особо и не требовался, но без него, особенно в этом сарафане, ей казалось, что весь ее вид кричал: «шлюха».
Ну, технически, если выглядишь как шлюха…
— О, боже, — простонала она вслух, доставая из-под кровати сандалии.
Она бросилась через гостиничный номер, подхватывая на пути к двери солнцезащитные очки. Дрожащими руками Миша надела их в лифте, но к тому моменту, как вышла в вестибюль, почти снова взяла себя в руки.
Почти.
Только добравшись до своего отеля, она поняла, что забыла у Таля свою сумку. На самом деле, ничего важного там не осталось — к счастью, в ней не было ни кошелька, ни паспорта. Только самые необходимые вещи, чтобы провести день вне дома. Однако там была ее папка с документацией и ключ-карта от гостиничного номера.
Бл*ть.
— Извините, я потеряла свой ключ, — тихо сказала она на стойке регистрации. Ей казалось, что клерк видит ее насквозь.
Могут ли люди знать!? Написано ли у меня на лбу: «бессердечная изменщица»!?
Но никто ничего не сказал, и ей выдали новый ключ. Когда она поднималась в номер, ее телефон снова зазвонил, но она по-прежнему не могла вести разговор с Майком.
Нет, для этого придется подождать, пока не прекратятся слезы. Они полились в лифте и не собирались останавливаться. Не тогда, когда она вошла в свой номер. Не тогда, когда заползла в душ. И не тогда, когда муж снова
