Книга Умная пуля - Фридрих Незнанский

Володя Поремский все никак не мог привыкнуть, что Москва — город контрастов. В военных городках все жили примерно одинаково. Служебный автомобиль и лишняя двадцатка командира части уже воспринималась как неоправданная привилегия. В военном училище вообще все одинаковы. Диссонанс начался в годы обучения в университете. Но тогда детишки «новых русских» приезжали на лекции максимум на «восьмерках». Затем нищее Поволжье. И вот опять город контрастов, только за годы они стали отчетливей. Столько иномарок он не видел никогда, но и столько бомжей — тоже. Вчера до открытия метро он спустился в подземный переход на трех вокзалах и пошел. Резко обдало непереносимой вонью. Он глянул и обомлел. Вдоль всего перехода на каких-то картонках и без оных нестройными рядами спали бомжи. Их было слишком много, сотни. Путь до ближайшего выхода был преодолен на одной задержке дыхания. И вот другой контраст. Сталинский дом на Малой Бронной. Квартира стоимостью в полмиллиона долларов. Задача, поставленная Турецким, была проста. Посетить сестру покойного академика Жбановского и отработать возможные мотивы преступления. Он обошел строение со двора. Позвонил в домофон. Веселый голос спросил: — Кого принесло? — Прокуратура. Раздался идиотский смех. Шутка понравилась. Володя поднялся. Дверь распахнулась, обдав табачным дымом, грохотом музыки и пытающимися перекричать ее голосами. Его впустили, как старого знакомого, и тут же забыли. Поремский слегка поежился, чувствуя себя не в своей тарелке, хотя вокруг находились практически ровесники. Он понял, что это совсем другие люди. Пошел вдоль длинного коридора, превращенного в картинную галерею. От беглого взгляда на странные картины подкатывал комок к горлу. Основной темой неизвестного художника были карлики с гипертрофированными половыми органами. Как правило, использовали они свои чудесные гениталии не по природному назначению. Один из холстов оказался перевязан черной ленточкой. Тип, карикатурно напоминавший почившего академика Жбановского, стрелял из детородного органа небольшими снарядами по горящим танкам. Позади него была изображена «смерть», примеряющая косу к горлу. По яркости краски и тому, как она не вписывалась в общую композицию, Владимир сделал вывод о том, что «смерть» была дописана совсем недавно. Не рискуя тыкать пальцем, он просто втянул воздух. Так и есть — свежее масло. Но что ошеломило сильнее всего: форма лезвия косы. Она отличалась от классической. Нож точно такой формы он уже извлекал из ботинка налетчика, задержанного в аэропорту Шереметьево-2. Поремский подошел к столу. Налил водки, выпил. Подождал немного, повторил. Закусил селедочкой. Вскоре легко болтал с девушками и мужиками. Подошел с одной девицей к картине с черной лентой и спросил: — Кто это? — А, — махнув рукой, произнесла та, — дядюшка Тура. Его недавно прирезали. Виктор тут же среагировал со свойственным ему чувством мрачного юмора. — А Тур кто? — попробовал уточнить Владимир, уже догадавшись, что он родной племянник. — Тур? Он гений! — произнесла девица и побрела по коридору. Владимир решил прогуляться вдоль коллекции. Однако вскоре его начало тошнить: то ли от спиртного, то ли от вывернутых наизнанку женщин. Он направился к туалету. Открыл дверь и вздрогнул. Во всю стену была изображена огромная человеческая голова. Печальные глаза, казалось, заглядывали прямо в душу. Поремский даже забыл, что собирался делать. Повернулся и прикрыл дверь. К нему приблизился почти двухметровый парень с очень глупым лицом. Про себя Поремский немедленно окрестил его «дебилом». Он хотел что-то сказать, однако со стороны кухни появился странный рыжий тип с повышенной волосистостью. Густые волосы выбивались из-под рубашки, покрывали руки и даже внешние стороны ладоней. На нем были клетчатые брюки в обтяжку. На голове белый берет с красным помпоном, от чего хотелось обозвать его «одесситом». Он шел странной вихляющей походкой скорохода, который никуда не торопится. В зубах дымилась папироса. Здоровый «дебил» нервно задергал ноздрями и произнес: — Хейердал, дай затянуться! Тот протянул папиросу без лишних слов. «Дебил» зажал ее в кулаке. Смачно вобрал в легкие дым. Не—ожиданно передал Владимиру. В стане врага надо играть по его правилам. Поремский тряхнул своими соломенными волосами и, повторив движение, слегка затянулся. К своему удивлению, ничего не почувствовал. Сунув косяк непонятно как очутившейся рядом девице, произнес: — Так, слабенький. Она втянула дым, согнулась пополам и простонала: — Нет, сильный.

Внезапно стало легко и хорошо. Открылась какая-то дверь, и на четвереньках выползла голая женщина. На заднице у нее была надпись, сделанная губной помадой: «СССР». Она стала делать вокруг них круги, бормоча: — Я «Луноход-один». Я «Луноход-один». Поремский заржал. Засмеялись и остальные. Он обнял девицу, с которой курил, и, проводя по коридору, спросил: — Слушай, а где Тур? — Ну ты и обкурился, — ответила она, повисая на крепком плече. — С кем сейчас забивал косячок? — С каким-то дебилом и волосатой обезьяной в матроске. — Вот эта обезьяна и есть Тур. — Да? А что мы гуляем сегодня? — задал вопрос Поремский. — Когда на человека внезапно сваливаются бешеные бабки, грех не собрать друзей. Согласись, это по-звездному! — Знаешь, — доверительно склонился Поремский к ее лицу, — я сто лет не был у него. Давно этот в туалете изображен? — Это ты про Коха? Так его Тур выбросил, когда расстался прошлым летом. Сейчас он с этим старым козлом. Честно говоря, не понимаю. Такие мальчики к нему клеятся. Ты не из них? Поремский быстро избавился от спутницы и освоился с географией квартиры. Заметив, что Тур исчез в одной из комнат, встал напротив нее перед картиной. К счастью, это был пейзаж в фиолетовых тонах. Поджидая Тура, стал ритмично раскачиваться. Наконец появился хозяин квартиры. Он остановился возле Поремского. — Рерих? — спросил Володя. — Подлинник, — уточнил Тур. — А знаешь, в чем прикол? — произнес Поремский. — Ну? — заинтересовался племянник Жбановского. — Если долго смотреть в ультрамарин неба, увидишь, как появятся и засверкают звезды! Тур стал рядом и принялся медленно раскачиваться. Наконец он увидел. — Во, блин, Кастанеда! — обрадовался он. — Как говаривал Дон Хуан, ищи пограничные ситуации. — Поговорим? — предложил Тур. — Пойдем, — согласился Поремский. Их место у картины заняла девица. Она немного покачалась и разразилась смехом: — А если взять коньяк, то звездочек будет три или лучше пять! — Какие пограничные ситуации ты познал? — спросил Тур. — Между явью и сном, жизнью и смертью, на грани преступления, опьянения, наркотического бреда, — перечислил Поремский. — А грань между женщиной и мужчиной не пробовал? — Нет. Не могу представить, — признался Владимир. — Никогда не общался с гермафродитами и транссексуалами. — Это и не надо. Ну, допустим, представь: в комнате ты и девочка. Гаснет свет. Она медленно расстегивает твои штаны. Приспускает трусы. Начинает покусывать яички. Как ощущение? — Нет слов. Кайф. — Плавно загорается свет. Ты видишь у себя между ног мужскую голову! — Тьфу. Блин, дурак! — передернуло Поремского. — Вот это и есть: между мужчиной и женщиной, когда не знаешь, с кем имеешь дело, и играет роль только процесс! На Тура набросился один из его старых знакомых. Володя прошел в другую комнату. И замер, увидев ее. Девушка неземной красоты с бархатистой кожей весело смеялась, обнажая белые зубки. Он прислонился к косяку. Вдруг для него все пропало, кроме нее. Он невольно любовался каждым ее движением, каждым жестом. Она вскинула на него свои синие глаза. На миг взгляды пересеклись. Девушка удовлетворенно перевела взгляд. У Поремского возникло странное ощущение, что она его давно «пасет». Он пошел на небольшую провокацию. Тряхнув желтыми непослушными волосами, развернулся. Пошел, следя за ситуацией в стекло двери. Она внезапно бросила своих веселых собеседников и кинулась следом. Он вышел в коридор. Дошел до одной из комнат и, заскочив в нее, оставил дверь приоткрытой. Мимо быстрым шагом прошла девушка. Владимир вышел и бросил вслед: — Вы случайно не меня ищете? — Нет, — обернувшись, машинально ответила она. — Уф, — выдохнул с облегчением Поремский, — ну и слава богу! — Сволочь! — прозвучала высокая оценка шутки. — Между прочим, еще сто лет назад, — произнес Поремский, — «сволочь» означало — лучший друг. То есть тот, с кем можно со волочь сани. — А вообще-то, ты мне подходишь. Я коллекционирую белобрысых красавчиков. — Опять неточность. Брысь — это бровь. А они у меня не белые! — У Тура обычно собираются экстремалы. Я вас не знаю. В чем ваш талант? — Я увлекаюсь красивыми женщинами. — И это опасно? — прошептала она. — Смертельно опасно. Красивых ведь намного меньше, чем мужчин с врожденным чувством вкуса. — Вы Казанова? — сделала она предположение. — Нет. Казанове легко. Он не брезгует ничем. Я же имел немного женщин, но все они просто супер, — произнес Поремский, предлагая продолжить разговор в движении. — Скажите, вам важно было начать разговор первой? — Да, — кивнув головкой, произнесла она. — Почему? — Мужчины делятся на два типа. Охотники и жертвы. Я предпочитаю охотников. — Знаете, мы с вами близки. Я делю женщин на волчиц и берущих коровьим покорством в глазах. Так вот, я предпочитаю волчиц. — Значит, мы выбрали друг друга без насилия и принуждения? — сделала она предположение. — Что-то подсказывает мне, что эта встреча принесет одному из нас много горя. В дымном тумане Володя взял ее за плечи и тихонько втолкнул на кухню. Его внимание на миг отвлекло позвякивание в левом углу. Он повернул голову. В фарфоровом блюдце на медленном огне кипели иглы от шприцев. Внезапно стало нехорошо. Не хватало еще подцепить какую-нибудь заразу. Столько ее развелось. Одних гепатитов с десяток. Почувствовав изменение настроя, она вырвалась из объятий. С усмешкой глянула на так испугавшие мужчину железки и вышла. Владимир скользнул в коридор и попробовал открыть входную дверь. Она не поддалась. На стене висела коробка домофона с единственной кнопкой открытия. Но без сигнала снизу замок не срабатывал. Поремский, прикрыв глаза, опустился на пол в ожидании очередного посетителя. Подошла, цокая каблуками, женщина. Склонилась, обдав смесью хороших духов и перегара. Запустила руку в волосы. Помотала головой. Затем расстегнула рубашку и с явным удовольствием пощупала грудную мышцу. Поремский лихорадочно перебирал варианты выхода из положения. Рука уверенно полезла в бумажник, где, ко всему прочему, в нарушение директив, запрещавших хранить документы совместно с деньгами, лежало служебное удостоверение. Володя ловко перехватил руку и, вздрогнув, открыл глаза. Это был хозяин квартиры. Волосатая лапа неожиданно оказалась очень сильной. Он, легко преодолевая сопротивление, подводил руку к горлу. Володя не стал дожидаться, пока его хладнокровно задушат, а, опрокинувшись на спину, вставил колено между собой и оппонентом. Затем в перекате резко выпрямил ногу, Тур, неожиданно для себя, пролетел через шестиметровый коридор и, стукнувшись о вешалку, рухнул. На него попадали висевшие на ней вещи. В дверь позвонили. Володя нажал на кнопку. Раздался голос: — Турист, отворяй. Атаман пришел. Поремский нажал еще раз. Дверь открылась. Он выскользнул на лестничную площадку, вбежал наверх. Упал и замер. Услышал шаги нескольких человек. Затем голос: — Так, значит, нас встречают. Шкет, ты что, совсем нюх потерял? Мухой наверх. Все проверить. Володя быстро сунул документы за стоявшую у стены обувную коробку. Снова распластался. — Есть один, — раздался голос над самым ухом, — датый. — Ща посмотрим, — раздался голос, не предвещавший ничего хорошего. Володя почувствовал удар ногой по лицу и, медленно приподнявшись, приоткрыл глаз. Обстановка могла желать лучшего. Человек восемь здоровых пацанов. Посредине мужик неопределенного возраста в длинном кожаном плаще. В руках пистолет. А в глазах отсутствие даже намека на какие-нибудь сомнения. Кивок головой, и несколько рук его обыскали. — Пустой. — Так не бывает, — произнес человек, называемый Атаманом, — должны быть ключи от квартиры. — Может, кто до нас? — высказалось предположение. — Ребята, вы че? Пушку не надо… — проскрипел Володя голосом алкоголика со стажем. — Я сам щас, как газовая бомба. Ох, хреново! Затем его стошнило, и он издал громкий протяжный звук. Ребята заржали. Главный махнул рукой, и банда ввалилась в притон. Поремский поднялся. Быстренько сбежал вниз. Открыл дверь. Вдохнул свежего воздуха. У подъезда стояла машина «скорой помощи». Задняя дверь была приоткрыта. Стройная сестричка в коротеньком белом халатике, наклонившись, что-то пыталась вытянуть. Он замедлил ход. Раздался голос: — Молодой человек, вы носилки не поможете вытащить? Поремский радостно кивнул. Согнувшись, начал влезать в фургон и неожиданно почувствовал укол в ягодицу. Удивленно оглянулся. Это была она. Посмотрел в распахнутые глаза с прыгающими чертиками и рухнул. Все почернело. Он провалился и полетел. Черти из глаз девицы вырвались и понеслись с ним, закручивая, швыряя из стороны в сторону, увлекая в дикую сатанинскую пляску.