– Что вы хотите этим сказать? – хмуро спросила она.
– Я хочу сказать, что ты оставляешь для себя одну-единственную, пока что слишком гипотетическую и неопределенную, вероятность – выигрыш на конкурсе вокала. Ты прикладываешь для этого все усилия, и это правильно. Дорога к мечтам, когда приходится самой прокладывать ее, лежит через упорство и терпение. Но ты отрезаешь себе все остальные пути. Ты отставляешь учебу на второй, или даже на третий план, принося ее в жертву пению. Но что, если вдруг – я сделаю ударение на вдруг – у тебя не получится победить? И в этом случае ты не только не сможешь поступить на факультет вокала, но и вообще никуда больше, провалив все обязательные экзамены.
– Я прекрасно это понимаю, Раиса Аркадьевна, – ответила Вероника, неожиданно успокоившись. – Но я все давно решила. Я и не хочу поступать никуда больше. Уже много лет пение – это смысл моей жизни, моя радость и моя отдушина. Если я и проиграю на этом конкурсе, значит, я буду целый год тренироваться еще усерднее и пробовать снова. И снова. И снова.
В глазах Раисы Аркадьевны промелькнула смесь восхищения и досады.
– Я не могу не отдать должное твоей решительности, Вероника, – неожиданно тепло сказала она. – И ни в коем случае не хочу ее пошатнуть. Уж слишком это редкое явление среди твоих сверстников. Уверена, ты знаешь, о чем я. Я рада, что ты понимаешь, что полагаться нужно только на себя и тебе не подадут ничего на золотом блюде. И все-таки, Вероника, пусть тебе кажется, что игра стоит свеч, но уж послушай меня – всегда, всегда нужно подготовить себе пути к отступлению. Пообещай, что хотя бы подумаешь над этим.
И вот сейчас Вероника ехала домой в смешанных чувствах. Чем упорнее она отстаивала свою позицию, чем больше делала вид, что ее совсем не тронули слова Раисы Аркадьевны, тем сильнее расшатывалась ее уверенность. Конечно, Вероника прекрасно понимала, что поставила на карту слишком многое, рисковала всем ради пения. Да и родители хотели для нее более устойчивого и надежного будущего, чем непредсказуемый и не дающий никаких гарантий мир эстрады… Серьезно, сейчас Вероника почти ненавидела Раису Аркадьевну. Она поселила в ее душе худшего врага – сомнение…
Так что, когда Вероника обнаружила, что дверь квартиры не заперта, она, полностью погруженная в свои мысли, даже не задумалась над этим. До нее дошло, что, вообще-то, обоих ее родителей не должно быть дома, только тогда, когда она сняла свои забрызганные грязью кроссовки и скинула куртку, с которой стекали дождевые капли.
– Эй, есть кто дома? – с запоздалым испугом крикнула Вероника. Ей вдруг вспомнились истории про грабителей, которые выслеживают, в какое время никого нет в квартире, и взламывают замки.
Единственным ответом ей послужил какой-то подозрительный звон из кухни. Решив, что грабители вряд ли выдали бы себя каким-либо звуком, Вероника осторожно заглянула на кухню.
Лучше бы там были грабители.
Мама Вероники, Вера Соболева, сидела на расшатанном, собственноручно обитом бархатной тканью табурете и бессмысленным взглядом смотрела перед собой. Она держала бокал с вином, а рядом стояла практически пустая бутылка. Мама обернулась на звук и наконец-то заметила дочь. Ее лицо, в котором еще проступала былая необузданная, хоть и изрядно поблекшая от непростой жизни красота, было красным от слез, а на ресницах, словно алмазы, поблескивали крохотные капли.
– О, привет, милая. Ты сегодня рано. – Мама перевела взгляд на часы и как-то истерично засмеялась. – Ах да, ну что я говорю! Ты ведь вернулась даже позже обычного. Какая я отвратительная мать, правда?
Это почему-то позабавило ее.
– Отвратительная мать, – еще раз со вкусом повторила она и отхлебнула вина.
Веронике наконец-то удалось сбросить с себя оцепенение. Она бросилась к матери и выхватила у нее бокал.
– Мам… что здесь происходит?! Что случилось?
Мама постаралась сфокусировать на ней блуждающий взгляд и начала рассказывать, захлебываясь обрывками бессвязных фраз:
– Эта проклятая дряхлая карга все-таки уволила меня. Придумала какой-то пустяковый повод… Сказала, что работница, на место которой меня приняли, выходит из декретного отпуска, и теперь я должна освободить ее законное место. Чертова лицемерка! Будто я законченная дура и не понимаю, что все это отговорки, что она только хотела от меня избавиться… Да-да, этой завистливой стерве просто нужно было от меня избавиться!
– Но зачем ей от тебя избавляться? – недоуменно спросила Вероника, незаметно убирая подальше от мамы остатки алкоголя.
– Да потому, что ее чертов похотливый муж не сводил с меня глаз каждый раз, когда приезжал за ней! Да-да, я вижу, ты удивлена, – торжественно сказала она, увидев, что у Вероники округлились глаза. – Но ты ведь уже достаточно взрослая, так что я могу не подбирать выражений. Так вот, он зарился на меня все это время, едва не роняя слюну. Как будто этого мало, у него хватило ума флиртовать со мной прямо на глазах у своей женушки. Нет, ну ты представляешь, каков идиот?! И, разумеется, она обвинила во всем меня! Конечно, это же моя вина, что ее муж – проклятый изменник и извращенец! Ему-то она ни слова не сказала, а спустила всех собак на меня!
– Но она не может уволить тебя из-за этого! – яростно воскликнула Вероника. – Наверное, можно доказать, что та девушка вовсе не возвращается на работу и…
Мама громко хохотнула.
– О, моя милая, не будь такой наивной! Даже если я это докажу, так она найдет другой повод. Скажет, что я недобросовестно отношусь к своим обязанностям, например… Да и, строго говоря, в этом мире вообще не нужно искать никакого повода, чтобы избавиться от человека, если он не имеет никакого веса. Кто, спрашивается, сможет за меня заступиться? Ну что за неблагодарная жизнь…
Вероника тяжело вздохнула. Мама принялась за старое. «В этом мире»… В этом и заключался корень всех их проблем, по этой причине у мамы время от времени и происходили такие срывы. Она слишком хорошо помнила о том, как была избранницей судьбы.
Ее мама выросла в довольно богатой семье и долгое время беззаботно жила под крылом своего отца, безраздельно пользуясь его покровительством и его наличными. Он пристроил ее на неплохую, но, как она сама признавалась, чисто символическую должность в своей фирме, где она могла спокойно просиживать в мягком кресле изо дня в день, создавая видимость какой-то деятельности.
Все изменилось, когда она встретилась с Андреем. Мама в молодости была очень красива, взбалмошна и отвергала богатеньких сынков, партнеров своего отца, направо и налево. А вот в папу Вероники – молодого, неиспорченного, полного чистой жизненной силы и неподкупного обаяния – она влюбилась без памяти. Влюбилась настолько, что готова была закрыть глаза на то, что у него нет ни гроша за душой. Как они с папой любили рассказывать Веронике, они притянулись друг к другу с двух разных полюсов.
Папа Вероники почти сразу сделал ее маме предложение. Но такое родство совершенно не устраивало маминого отца, и он пригрозил ей, что она больше не получит от него ни копейки, если выйдет замуж за своего избранника. Но Вера отличалась своевольным и упрямым характером, а в омут любви погрузилась неистово и отчаянно, не видя ничего вокруг. Она предпочла отречься от семьи ради любимого.
