Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
— Ну так какие проблемы? — не очень приветливо спросил Юрий. — А то я только приехал, день сумасшедший, заседание в Люберцах, у черта на куличках, а тут еще приболел…
— Это, конечно, не есть хорошо, старик, — бодро провозгласил Женька, — но дело — прежде всего. Хочу срочно напроситься к тебе в гости. Вообще-то было бы лучше в каком-нибудь кабачке, но по твоему голосу чувствую, что ты не врешь старому корешу, а и в самом деле неважно себя чувствуешь. Тогда другое предложение. Ты как, холостякуешь?
— А какое отношение?…
— Прямое, старик! У холостяков всегда в холодильнике одно пиво.
— Логично. Но у меня и пива нет. Разве что рюмка…
— Одна рюмка — это, старик, для компрессов!
«Надо же! — удивился Гордеев. — Экстрасенс?»
— Словом, картина понятна. Тогда я сейчас заскочу в магазин, и минут через пятнадцать жди. Я почти рядом.
Короткие гудки отбоя.
Гордеев уже и рюмку налил — хорошую, граммов на сто, и ветчинки кусок на вилку подцепил. Но задумался: стоит ли спешить? Женьке определенно что-то срочно надо. Так, может, подождать? Но нет, сражение, которое только что произошло, требовало соответствующей реакции организма. Нельзя обижать собственное естество. И он принял рюмку, закусил и — расслабился в ожидании…
А по телевизору шли очередные «Вести». И собственный корреспондент откуда-то — названия города или области Гордеев пропустил мимо ушей — с блудливо-печальным лицом какой-то известной «куклы», имя которой никак не хотело прийти на память, живописал драматические картины губернаторской гонки. Судя по картинке за спиной корреспондента, дело происходило где-то определенно в Сибири.
Гордеев слушал вполуха осточертевшую «политику». Убили одного претендента на губернаторское кресло. Теперь второй претендент попался. Инкриминируют хранение наркотиков. А дальше началась сплошная пропагандистская риторика, и Юрий сердито переключил канал. Не фонтан, конечно, но хоть смотреть можно.
«Зеленые береты» где-то в тропических джунглях лихо косят малорослых и узкоглазых своих врагов. Те, естественно, высоко подпрыгивают, когда в них попадают пули, и после красивых кульбитов замирают на земле в причудливых позах. Рвутся гранаты, вулканами пылают бунгало, много грохота и крови — а не страшно! Виртуальная война. И жизнь все больше становится такой же виртуальной, черт побери…
И тут запиликал дверной звонок.
Женька, как и был уверен почему-то Юрий Петрович, практически не изменился. Он вошел шумно, весело, но немного настороженно. Это сразу отметил Гордеев. В руках — по-европейски, точнее, по-киношному — держал два высоких бумажных пакета.
Оглянулся, сморщил нос и, не раздеваясь, прошествовал прямо на кухню. Там поставил пакеты на стол и вернулся в прихожую. Разделся, сам нашел себе тапочки и наконец сказал:
— Ну здорово, старик! Все уроки учишь?
Это у него в университете была такая привычка — отвечать на вопрос: «Как дела?» — отрывисто и торопливо: «Некогда, старик! Уроки учу!..» Да, ничего не изменилось.
— Где будем? — деловито спросил Женька. И без перехода: — Эй, старикан! А что это у тебя на макушке?
— Да какие-то засранцы в машину полезли, пришлось вмешаться, вот и получил по балде. Ничего, уже и не щиплет.
— А-а, ну ладно, — успокоился Женька. — Но ты тогда в самом деле иди приляг, вдруг какое-нибудь сотрясение? Хотя… — Он посмотрел с сомнением.
— Ты чего? — не понял Юрий.
— Да подумал… по старой памяти, старик, откуда у нас мозги?
— Это ты про себя, что ли? — сделал вид, будто обиделся, Юрий.
— А-а! — обрадовался Евгений. — Купился-таки! А с другой стороны, старичок, те, у кого есть мозги, они не здесь, они уже там! Слышал, как умный еврей разговаривает с глупым евреем?
— Ну?
— Не «ну», а, во-первых, снисходительно. Во-вторых, по телефону. А в-третьих… из Нью-Йорка… — сказал и захохотал.
Улыбнулся и Гордеев. Не изменился Женька — легкая натура…
Он набрал в пакеты прилично, видать, не стеснял себя в средствах. На журнальном столике это все не разместилось бы, поэтому раздвинули кухонный и устроились там.
Выпили, стали закусывать, вспоминая старых приятелей: кто теперь где? И получалось так, что те, о ком помнили, либо выехали за границу, как говорится, на ПМЖ, либо померли, не пройдя земной жизни и до половины. А где же те, кого не помнили? А черт их теперь знает…
Женька стал рассказывать, что работал в газете, потом связался с одним интересным сибирским мужичком, осуществлял, так сказать, прямые контакты Белоярска с Москвой, точнее, с Государственной думой.
— И что это тебе дает? — спросил лениво Юрий. Хмель начал потихоньку забирать его. Да и башка вроде бы уже не гудела.
— Что? — неохотно повторил Женька и спохватился: — Слушай, старик, надо срочно телик включить!
— А чего там?
— Да все про Белоярск наш… — став вдруг мрачным, сказал Женька. — Там неделю с чем-то назад застрелили в собственном подъезде бывшего губернатора, который баллотировался на очередные выборы. А следом крупные неприятности со вторым претендентом…
— Это который с наркотой, что ли, попался?
Женька с изумлением уставился на Гордеева:
— Юрка, старик, да ты что, Ванга?
— Нет, — разочаровал его Гордеев, — просто я краем уха с полчаса назад репортаж слышал, но откуда он и о чем конкретно, так и не понял. Да и не хочу, если честно. Надоели все эти гонки, ралли, отстрелы и прочее. Я начинаю думать, что чем скорее и чем активнее и больше они друг друга перестреляют или пересажают, тем будет лучше государству. И народу. А значит, и мне. Наверняка и тебе, Женька, тоже.
— Да-а-а… — лишь вздохнул Елисеев и с тоской посмотрел на своего кореша. — А я, в общем, к тебе именно по этому делу…
— Какому? Покойника защищать вроде нет необходимости. А второй…
— Вот именно, второй. Минаев, директор «Сибцветмета». Знаешь, что производит? Слитки и порошки платины, палладия, родия, иридия, рутения, осмия и до едреной матери всякой черни. Зовут Алексеем. Алексей Евдокимович. Не был, не имел, не привлекался и так далее. Честнейший мужик!
— А чего ж про наркоту говорили? — удивился Гордеев.
— Юра, сказать у нас сегодня можно про человека любую гадость. Обосрать его с ног до головы и при этом не бояться ответственности — это у нас нынче в порядке вещей. Ты что, сам не знаешь?
— Ну все-таки есть же границы… Опять же суд там, моральный ущерб, как говорится…
— Вот именно! Как говорится! — вспыхнул Елисеев. — Я журналист, газетчик. А кроме того, юрист по образованию. Так кто лучше меня знает, как это делается?
— Ну раз знаешь, тебе и флаг в руки. Марш-марш вперед, рабочий народ.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
