была курильщицей, но несколько раз курила в старшей школе с друзьями. Фильтр показался неправильным. Как будто сигарета была заключена во что-то. Воск или смола или что-то в этом роде. Это выглядело так реально, но она была убеждена, что Ченс таскал фальшивую сигарету. С красной помадой на конце.
«Какой же чёртов псих».
Когда ребёнок стал беспокойным, Ченс выхватил сигарету изо рта Мэдисон, а затем сделал то же самое с ребёнком. Она не могла больше выносить ни избитого младенца, ни этой проклятой сигареты. Когда он ушёл, она сидела в тёмной комнате и плакала.
Ченс издевался над ней. В следующий раз ей придётся сделать первый ход, иначе он будет тем, кто это сделает, а она не хотела этого, каким бы ни был его следующий ход.
8
Ченс закрыл дверь, крепко сжав губами сигарету Дженни. Он закрыл глаза и вздрогнул, когда пара слезинок протиснулась сквозь его сжатые веки и скатилась по щекам в бороду. Он прижимал ребёнка к груди, как отец, каким-то образом находя утешение в тепле его маленького тельца. Утёнок назвал этого Золтаром. Ченс не мог найти отсылки.
Не то чтобы женщина в комнате напоминала ему Дженни, по крайней мере, ни цветом волос, ни даже фигурой. Но что-то было в этой женщине. Может быть, намёк на красную помаду на её губах. Может быть, это был её нос или даже структура лица. Что-то было. Ченс никогда никому не позволял прикасаться к сигарете Дженни, тем более подносить её вот так ко рту. Он даже не был уверен, что заставило его сделать это. Это было похоже на предательство единственной женщины, которую он когда-либо любил.
Держа ребёнка в одной руке, Ченс вытащил сигарету изо рта между средним и указательным пальцами, как будто курил её. Он осмотрел эту раковую палочку, след красных губ Дженни, оставшийся на фильтре. Её последний поцелуй. Ченс покрыл сигарету смолой, чтобы защитить её. Ему хотелось втянуть через неё воздух, словно вдохнуть сущность Дженни, но это был лучший способ сохранить её память.
Ченс обнаружил, что сигарета всё ещё была в губах Дженни, когда он нашёл её тело. Он появился до прибытия полиции и скорой помощи. Он знал, что она ушла. Он и Дженни были школьными возлюбленными. Они узнали о совместной жизни, о любви, обо всём. Он знал, что у неё бывают приступы депрессии. Он знал, что они могут стать ещё хуже. Но он не был готов к этому дню. Дженни была так счастлива накануне. Счастливее, чем Ченс мог припомнить, и от этого он чувствовал себя хорошо. Он был уверен в их совместном будущем, что, возможно, в их отношениях произошёл переломный момент. Будучи вместе со школы, Дженни задавалась вопросом, не упустили ли они что-то, не встречаясь с другими людьми. Она говорила об этом Ченсу, и хотя он чувствовал противоположное, его любовь к Дженни была подобна неугасающему пламени, он мог видеть, что она чувствовала себя в ловушке. В тот день, прежде чем она покончила с собой, она вовсе не казалась пойманной в ловушку. Тот день был потрясающим. Она была похожа на ту Дженни, которую он встретил в школе.
— Эй, какого хрена ты делаешь, мужик?
Ченс обернулся и увидел, что Райан поднимается по лестнице. Ченс покачал головой.
— Ничего. Просто думаю.
— Тебе лучше вытащить свою голову из облаков, чувак. Я вижу, ты слишком сильно зацикливаешься на своих мыслях. Отпусти её, мужик, она умерла. Можешь начать с того, что выбросишь эту чёртову сигарету.
— Закрой свой грёбаный рот.
Райан хмыкнул.
— Не разговаривай со мной так. Сделай себе одолжение и выкури уже эту штуку. Это пойдёт тебе на пользу. Может быть, ты наконец сможешь забыть и жить дальше.
Ченс сжал губы, прикрывая их бородой, а глаза его превратились в щёлочки, словно он отчаянно пытался показать свой гнев. Он повернулся и понёс маленького Золтара в детскую номер два, где тот исчез за дверью, оставив Райана с той широкой ухмылкой, которая всегда была у него на лице.
Ченс начал ненавидеть Райана, и особенно он начал ненавидеть эту чёртову ухмылку. Райан много думал о себе. Мистер Совершенство. А вот хер там.
«Я бы посмотрел, как он найдёт свою девушку мёртвой и посмеётся над этим!»
— Эй!
Ченс остановился как вкопанный, прямо у двери в детскую номер два. Он ненавидел этот тон в голосе Райана. Это было снисходительно. Райан вёл себя так, как будто он был выше Ченса, когда они оба знали, что находятся в одной лодке. Утёнок руководил шоу. У него не было фаворитов, по крайней мере, так, как мог видеть Ченс.
Ченс оглянулся у комнаты и прошёл по коридору, всё ещё баюкая ребёнка на руках. Ухмылка Райана немного сгладила раздражение.
— Захвати Зену. Сегодня она против Шермана, — теперь улыбка вернулась. — Чёртов Шерман. Откуда, блять, Утёнок выдумывает это дерьмо?
9
Снаружи арена не выглядела ничем особенным. Просто постройка, закрытый бассейн, который чаще встречался в восточных штатах, чем в Калифорнии. Окна были затемнены, чтобы свет не проникал внутрь, что придавало зданию постоянный вид заброшенного, особенно посреди ночи. Любопытный сосед, тот, кто использовал бинокль, учитывая, насколько далеко арена была от ближайшего соседа, не смог бы сказать, что в этих стенах происходили детские бои.
Внутри Утёнок общался с мужчинами и женщинами, которые платили большие деньги, чтобы наблюдать за боями и делать ставки на них. Плата за вход составляла пять штук с человека. Ставки были ещё круче, это гарантировало, что по крайней мере кто-то из них уйдёт с прибылью. Остальные наслаждались как жестокой сенсацией акта, так и азартной игрой. Бои младенцев были не для любого человека, а для человека, у которого было всё, и он хотел чего-то бóльшего, чего-то, что они не могли получить в другом месте. О Боях младенцев люди говорили только шёпотом и только с теми, кто, как они знали, увлекался такими абстрактными и развратными формами развлечений.
В эти дни Утёнок даже не искал клиентов активно. Они приходили к нему, и когда они это делали, им лучше было иметь деньги, иначе он всё отрицал и угрожал судебным иском за домогательства и клевету. Вдобавок ко всему, он выяснял, кто подослал к нему кого-то без денег, и угрожал им шантажом.
У Утёнка было что-то на каждого посетителя его драгоценных Боёв младенцев. Он разработал процесс собеседования таким образом, как собеседование,
