class="p1">Нельсон: Это наш великий… (непонятное слово — «марсианин»?). Он наш Старший Брат. Ты поговоришь с ним?
Смит (чрезвычайно длинная пауза): Я очень счастлив. Старший Брат будет говорить. А я буду слушать и расти.
Нельсон: Нет, нет! Он хочет задать тебе несколько вопросов.
Смит: Я не могу учить Старшего Брата.
Нельсон: Старший брат так хочет. Ты позволишь ему задавать вопросы?
Смит: Да.
(Шум).
Нельсон: Проходите сюда, сэр. Доктор Махмуд будет переводить.
Джилл прочитала: «Новый голос». Кэкстон зачеркнул это, а сверху написал: «Генеральный Секретарь Дуглас!!!»
Генеральный Секретарь: зачем нужен переводчик? Вы же говорили, что Смит понимает английский.
Нельсон: И да, и нет, Ваше Превосходительство. Он знает многие слова, но, как говорит доктор Махмуд, не всегда может однозначно понять смысл услышанного. Могут возникнуть недоразумения.
Генеральный Секретарь: Я думаю, мы поймем друг друга. В молодости я путешествовал по Бразилии автостопом, не зная ни слова по-португальски. Представьте нас друг другу и оставьте вдвоем.
Нельсон: Сэр, позвольте мне остаться с моим пациентом.
Генеральный Секретарь: Доктор, боюсь, это невозможно. Извините.
Нельсон: Простите, сэр, но я не могу Вам подчиниться. Медицинская этика…
Генеральный секретарь (перебивает): Я юрист и разбираюсь в таких вещах. Не пугайте меня своей этикой. Ваш пациент сам выбрал вас?
Нельсон: Нет, но…
Генеральный Секретарь: Вы предоставили ему возможность выбора? Сомневаюсь. Ваш пациент находится под опекой государства, и я действую как опекун — де-факто и де-юре. И я хочу поговорить с ним наедине.
Нельсон (длинная пауза, потом сдавленно): Если так, Ваше Превосходительство, то я отказываюсь от пациента.
Генеральный Секретарь: Вы меня не так поняли, доктор. Я не подвергал сомнению правильность вашего лечения. Но ни один врач не может запретить матери поговорить с сыном наедине. Может быть, вы опасаетесь, что я могу причинить ему вред?
Нельсон: Нет, но…
Генеральный Секретарь: Тогда в чем же дело? Представьте нас друг другу, и покончим с этим. Наши пререкания могут причинить больному гораздо больший вред.
Нельсон: Ваше Превосходительство, я представлю Вас. Но после выберите другого врача для Вашего… подопечного.
Генеральный Секретарь: Простите, доктор, но я не могу пока принять вашу отставку. Обсудим этот вопрос позже. А сейчас, прошу вас…
Нельсон: Пройдите сюда, сэр. Сынок, вот человек, который хочет с тобой поговорить. Это наш Великий Старший Брат.
Смит: (нечленораздельно).
Генеральный Секретарь: Что он сказал?
Нельсон: Он приветствует Вас. Махмуд говорит, что это означает «Я всего лишь яйцо», или что-то в таком роде. Это выражение почтения. Сынок, говори по-человечески.
Смит: Да.
Нельсон: Пожалуйста, говорите проще, Ваше Превосходительство.
Генеральный Секретарь: Да, конечно.
Нельсон: До свидания, ваше Превосходительство. До свидания, сынок.
Генеральный Секретарь: Спасибо, доктор. До скорого.
Генеральный Секретарь (Смиту): Как ты себя чувствуешь?
Смит: Отлично.
Генеральный Секретарь: Хорошо. Нуждаешься ли ты в чем-нибудь? Если да, то скажи. Мы стараемся, чтобы тебе было хорошо. У меня есть к тебе просьба. Ты умеешь писать?
Смит: Писать? Что такое — писать?
Генеральный Секретарь: М-да. Ну, ладно, подойдет и отпечаток пальца. Сейчас я прочитаю тебе документ. Там много юридических рассуждений, но его суть заключается в следующем. Поскольку ты уже не живешь на Марсе, то должен отказаться от каких бы то ни было, то есть — от всех — претензий на эту планету. Ты меня понимаешь? Ты отпишешь свои права собственности в пользу государства.
Смит: (молчание).
Генеральный Секретарь: Хорошо, пойдем с другой стороны. Ты ведь не считаешь, что Марс — твоя собственность?
Смит (значительная пауза): Я не понимаю.
Генеральный Секретарь: Ладно, давай попробуем по-другому. Ты хочешь остаться у нас?
Смит: Я не знаю. Меня послали Старшие Братья. (Длинное непонятное высказывание, похожее на кваканье лягушки и вой терзаемой кошки).
Генеральный Секретарь: Черт возьми, могли бы за это время более основательно обучить его английскому! Послушай, сынок, не горячись. Дай мне правую руку. Нет, поверни другой стороной. Дай сюда! Я тебе ничего плохого не сделаю… Доктор! Доктор Нельсон!
Второй врач: Да, сэр?
Генеральный Секретарь: Позовите доктора Нельсона!
Второй врач: Доктора Нельсона? Он ушел, сэр. Он сказал, что Вы отстранили его от работы с этим больным.
Генеральный Секретарь: Он так сказал? Проклятье! Тогда вы сделайте что-нибудь: искусственное дыхание, укол! Что вы стоите, разве не видите — человек умирает!
Второй врач: Боюсь, что сделать ничего нельзя, сэр. Нужно просто подождать, пока он не выйдет из этого состояния. Доктор Нельсон всегда в таких случаях ждал.
Генеральный Секретарь: Чертов Нельсон!
Голос Генерального Секретаря и голос доктора Нельсона в записи больше не встречались. Джилл, вспомнив больничные пересуды, догадалась, что Смит «ушел» в свое обычное оцепенение. Появились новые голоса.
Первый: Можешь говорить в полный голос. Он все равно не слышит.
Второй: Убери поднос. Вернется в нормальное состояние — тогда покормим.
Вошел Бен. В руках он держал еще несколько тонких бумажных листков, которые не стал показывать Джилл. Он спросил:
— Проголодалась?
— Ужасно.
— Пойдем, застрелим корову!
Они не разговаривали до тех пор, пока не доехали до Александрии и не пересели в такси с балтиморским номером. И только запрограммировав такси на полет в Хэгерстаун, штат Мэриленд, Бен обратился к Джилл:
— Теперь можно поговорить.
— К чему такая конспирация?
— Прости, золотце. Я точно не знаю, установлены ли в моем доме диктофоны, но могу предположить, что, скорее всего — да. Если подслушиваю я, то могут подслушивать и меня. Такси, которое я вызвал из отеля, могло быть чистым, но могло и иметь уши. Особая служба работает оперативно. В этой машине… — он пощупал сиденье. — Не могут же они нашпиговать все машины?.. В случайном такси ничего не должно быть…
Джилл вздрогнула.
— Бен, ты думаешь, они…, — и не договорила.
— И думать не надо. Ты же видела мою статью. Вот уже девять часов, как я ее сдал. Ты считаешь, правительство за здорово живешь простит мне такой выпад?
— Но ты всегда выступал против властей.
— Сейчас — другое дело. Я обвинил правительство в том, что оно содержит Смита, как политического заключенного. Джилл, правительство — живой организм, и, как
