сухо ответил Фокс невидимому собеседнику. — Только поэтому я вообще это разрешил. Нет, вы никуда его не потащите. Если он погибнет от вашей неосторожности, я не хочу отвечать за его смерть.
«Это про меня?» — мысли, казалось, лениво переползали от нейрона к нейрону, успевая вздремнуть по дороге. «Шериф? Чего ему… А, опять допрос… Сейчас меня трудно будет допрашивать…»
— Да, именно в этом боксе — или нигде, — снова заговорил Питер. — И не забудьте о протоколах безопасности. Меня не волнует — я только пытаюсь делать свою работу. Постарайтесь мне не мешать.
На некоторое время — около минуты, если только Гедимин не заснул между подсчётами секунд — вокруг стало тихо, и даже свет потускнел. Потом поверхность, на которой сармат лежал, слегка задрожала. Его приподняли, подсунули что-то под верхнюю часть спины, прислонили голову к вертикальной подушке. В руку воткнулась тонкая игла.
— Действуйте, — сухо сказал доктор Фокс; теперь он стоял слева от сармата, держа его за запястье. — Я по-прежнему не понимаю, почему надо было это делать сразу после сложной операции.
— Сейчас его мозг более восприимчив к воздействиям, — отозвался незнакомый голос. — И он не сможет сознательно удерживать блок. А значит, будет меньше повреждений. Закрепляйте!
К вискам и лбу сармата прижалось что-то холодное. «Сканер,» — он попытался стиснуть зубы, но даже мышцы челюстей сейчас ему не повиновались. Кожу на висках прижгло холодом, потом возникло неприятное ощущение давления и низкий гудящий звук. «Ещё две дырки в черепе,» — с досадой подумал сармат. «Там, наверное, уже рубцы. Поэтому так долго сверлят. Говорил же — сканер меня не берёт…»
Гудение прекратилось, и в отверстия протиснулись тонкие щупы. Неприятные ощущения продолжались считанные секунды. Гедимин прислушивался к происходящему внутри головы, но ничего не чувствовал. «Ложный след,» — запоздало подумал он и попытался сосредоточиться. «Им нужны данные о проекте „Феникс“. Как и тем, в Сокорро. Дать им ложный след…»
Когда-то это легко ему давалось — выстраивание мысленных схем, перемещение элементов… Сейчас он почти ощущал, как перегретый мозг дымится. Вместо трёхмерного — или хотя бы плоского, в развёртке — чертежа перед глазами плыли мутные цветные пятна. «Твэл,» — сармат стиснул зубы. «Представь себе твэл. Ты же знаешь, что это. Вот ты держал их в руках. Обычный ирренциевый твэл…»
Картинка мелькнула перед мысленным взором и расплылась в кляксу. В мозгу плавали разрозненные слова и числа, вроде бы относящиеся к теме. Твэл из них не собирался.
— Стоп! — вскрикнул доктор Фокс. — Отключайте, я сказал!
— Не вижу оснований для… — начал было другой голос, но тут же осёкся. Гедимин услышал щёлканье клавиш. В его руку снова что-то воткнулось, немного ослабив невидимые обручи на рёбрах. Он вдохнул так глубоко, как только мог, пытаясь взломать их. Давление стало чуть меньше.
— Мы ничего не делали, доктор Фокс, — начал оправдываться незнакомый голос. — Ничего, что могло бы вызвать реакцию. Это случайность. Я предлагаю выждать несколько минут и продолжить.
Питер ничего не ответил. Время шло; сканер — работающий или нет — по-прежнему сдавливал сармату череп. «Но это не из-за сканера,» — Гедимин судорожно вздохнул. «Не из-за сканера. Просто мозг отказал. Даже такая простая вещь… Кислородное голодание, как говорил Фокс.»
Он попытался вспомнить устройство «Звёздного Кондора», пять лет маячившего у него перед глазами на ремонтной базе. В памяти всплывали отдельные цифры, обрывки схем, — какие-то осколки, из которых никак не складывалось целое. «Вот и всё,» — думал сармат, чувствуя под рёбрами холод. «Теперь действительно — всё.»
— Снимайте, — услышал он голос одного из чужаков. Сканер убрали, проколы на висках заклеили, и сармату наконец позволили вытянуться во весь рост. Он лежал, не открывая глаз, и думал о чертеже прожигателя. Эта схема у него получилась; он попытался вспомнить, как именно это устройство работает, и мозг снова заклинило. «Что-то должно пульсировать,» — сармат тяжело вздохнул. «А что-то — сближаться. Если бы взять его в руки, я вспомнил бы…»
В последнем он не был уверен, но решил дальше об этом не задумываться — поводов для расстройства и так хватало.
— Это невозможно! — донёсся до него сердитый голос шерифа. — Ваш прибор исправен? Да? Тогда — что это, и где результат?
— Это обязательно выяснять в карантинном боксе? — недовольно спросил Питер. — Вы закончили работу? Прошу выйти и не мешать пациенту приходить в себя.
Постепенно вокруг стало тихо. Гедимин перевернулся набок. Его лицо было прикрыто повязкой, её, насколько сармат помнил, просили не трогать, и он не стал проверять, что под ней. «Да хоть что,» — он досадливо поморщился. «Мне выжгло мозги. А их заново не сошьёшь.» Вытянув перед собой руку, он провёл пальцем по прохладной поверхности. Чертёж не складывался.
— Дикарство какое-то, — пробормотал над головой сонного сармата доктор Фокс, и Гедимин зашевелился, с трудом открывая глаза. — А, вы не спите. Завтра воскресенье, но я не удивлюсь, если шериф решит поработать сверхурочно. Не понимаю, чего он от вас добивается?
Гедимин неопределённо шевельнул плечом.
— Что дал сканер? — хрипло спросил он. Вокруг рта что-то пыталось двигаться, но с запозданием, и речь по-прежнему была невнятной, но слюна уже почти не вытекала — похоже, эксперимент Фокса удался.
— Ничего, — ответил Питер, деловито проверяя показатели сармата. — Настолько ничего, что его посчитали сломанным. Увезли на проверку. Надеюсь, до понедельника не вернутся. Это дикарский метод, мне казалось, что с ним давно покончено. Что они искали в вашем мозгу?
Сармат снова пожал одним плечом.
— Нет там ничего, — буркнул он. — Полный вакуум.
01 марта 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Что ж, очень даже неплохо, — пробормотал себе под нос доктор Фокс. — Хорошо. Теперь наберите воды в рот и удерживайте её.
Гедимин выполнил указания и уставился на своё отражение. Продержался он недолго — две секунды спустя он фыркнул, и вся жидкость вылетела в зеркало. Рожа с раздутыми щеками выглядела на
