трех, открывать украденные бочки с пивом глазом, складывать слова, смысл которых слабо понимал, в короткие предложения и неплохо избегал встреч с теми, кто имел все шансы на полную и безвозвратную аннигиляцию одного молодого горного тролля.
И нет, это не было его врожденной особенностью.
С момента рождения, едва его тело, зародилось в скале, из которой вылупилось подобно птенцу, он был неотличим от своих многочисленных братьев, рожденных одной горной грядой. Они были рождены, как стражи далеких пиков, терзающих своими верхушками брюхо небосвода, разрывая облака. Они рождаются в камне, живут среди камня и умирая, так же отправляются в камень, дабы дать жизнь уже своим детям, что будут рычать на солнечный свет, грабить близлежащие поселения и жестоко убивать всех, кто посмеет осквернить горы своим присутствием.
Тут скорее сыграло свою роль, что один из карнизов, что примыкал к выходу из пещеры, оказался не так надежен, как ему показалось. И камень предательски раскрошился под весом четырех с половиной метров мышц, увлекая Кхгыра вниз, в пропасть.
Его знатно переломало, но не убило. Горы редко лишают жизни своих детей, разве что время от времени калечат их, преподавая уроки, суровые, как ущелья и каменистые плато.
Кхгыр лежал под завалом и пытался понять, как такое могло произойти.
Сломаны ноги.
Сломаны руки.
Сломаны ребра.
Перебит позвоночник.
Густая черная кровь мерзостно хлюпает в разорванных потрохах при неосторожных телодвижениях.
Даже крепкий череп как-то умудрился пробить, заливая тупорылую морду мозговой жидкостью.
Каждый вдох и выдох сопровождается болью. Не такой сильной, как могло показаться от такого обилия травм, все же он тролль, а не погулять вышел, но боль — это боль, какой бы незначительной она бы не казалась.
Кхгыр не боялся умереть.
Его жизнь — служение горам.
Да и такие раны относительно быстро заживут, нужно только подождать. И он начал ждать, даже не пытаясь вылезти из-под каменного одеяла в таком плачевном состоянии, сложно ворочать валуны, когда у тебя открытые переломы всех конечностей.
А потом Кхгыра нашел человек.
Кхгыр любил человекав. Они были слабыми, никчемными и жалкими, но вкусными, как сырые, так и прожаренные на медленном огне. За ними было приятно гоняться, потешая внутреннего охотника — среди скал мало развлечений и игры с едой одно из немногого, что может скрасить прохладный вечер. Их кости ломались со смешным хрустом, примерно настолько же смешным, как и звук, производимый, когда на них наступаешь или размазываешь по камню другим камнем. И кровь, непривычно яркая, красная, что забрызгивает собой все и вся на несколько метров, так приятно пахнет.
А еще, иногда, когда Кхгыр с несколькими другими братьями выходили из пещер и спускались с гор, наводя ужас на хутора и села авантюристов, что время от времени совершают набеги на заброшенные штольни в поисках сокровищ, но находят лишь обглоданные и раздробленные троллями скелеты, к Большому Костру их племени приносили человекав, которые были как человеки, только не совсем. Они были меньше, слабее и с длинными волосами. И мясо у них… нежное, что тает в пасти. Но гораздо чаще их натягивали на… честно говоря, Кхгыр не знал как называется штука, что болтается у него между ног и почему он хочет прикрывать ее шкурами пещерных крыс. Да, натягивали, именно так это со стороны и выглядело. Кхгыр сам пару раз попробовал и ему понравилось, как агонизирующая и вопящая от разрываемых внутренностей штука, сжимает его палку. Иногда такие человеки умирали в процессе, но на это мало кто обращал внимания. Доделывали дело и жарили на костре, а если так сильно залили семенем, что оно лезло из ушей, то скидывали в темноту самых дальних переходов шахт — крысам тоже нужно питаться, не один же мох жрать, от него они с каждым поколением становятся меньше, порой не дотягивая Кхгыру даже до колена. Иногда, когда тролль понимал, что вот эта дырка ему понравилась в разы сильнее, чем предыдущие, он расковыривал острым камнем кожу на ладони и отпаивал бессознательное тело своей кровью. На человекав кровь родичей Кхгыра производила довольно необычный эффект, возвращая их буквально с того света. Возможно, именно из-за этого время от времени в их горы приходили большие группы человекав с острыми железками в руках и тупыми железками, в которые они завернулись, как в меховые шкуры. С ними было особенно весело. Вот, и когда мясо для ебли снова возвращалось в мир живых, тролль что застолбил все ее дырки, развлекался с нею, покуда остальные ковырялись костями в зубах или просто грустно смотрели на это, потому что их дырки уже померли, а новые еще не пришли. Спустя несколько месяцев, когда пленницы окончательно сломались от непрекращающейся боли, приносимой здоровенным членом дробящим кости таза и перекручивающим кишки, но они раз за разом не отправлялись на встречу к своим богам, у них начинали расти животы. Они понимали что это значило, и если окончательно не слетели с резьбы, потеряв свою личность, то плакали громче и дольше. А потом их животы лопались, дабы оттуда вылезли два-три полутролля. На этом мучения матерей заканчивались, ибо тела сжирали новорожденные. Полутролли были заметно меньше обычных троллей, но быстрее, умнее и не имели так сильно выраженной тяги к горам. Они спускались и исчезали в долинах, вроде бы, создавая там свои кланы и племена.
Так вот, человек, который нашел Кхгыра под завалом не походил ни на тех, что приходили в железных шкурах, ни на тех, что было так приятно ебать.
Кхгыр не мог понять, что с ним было не так, но что-то определенно было. Какой-то неправильный человек.
Этот кусок мяса, воспользовавшись полной несамостоятельностью горного тролля, что-то сделал с ним, покопавшись в голове призрачными щупальцами магии. Кхгыр не любил магию, потому что не понимал что это такое и на что оно способно.
Но человек недооценил регенерацию троллей, за что и поплатился, найдя свой бесславный конец в пасти Кхгыра. Раздробленные от ударов о камни клыки еще не отросли и Кхгыр пережевывал мясо вместе с костями окровавленными осколками, торчащими из воспалившихся десен. Человек не успел сделать то что хотел сделать, но то что он сделал как-то повлияло на Кхгыра. Он стал умнее и ему это не нравилось.
А еще его выгнали из племени, спустя четыре заката солнца после возвращения.
Он ушел в ту часть гор, где был лишь завывающий среди скал ветер и пещерные крысы.
Там было скучно и не интересно. Но пойти обратно или примкнуть к другому
