class="p1">— Пожалуйста, — ответила она и протянула мне матрац. Она не улыбнулась при этом.
— Зачем вы его спустили? — спросил я, припадая ртом к трубке. — Его очень трудно надувать. Неудивительно, что у вас не получалось.
— Иначе он не влезал в машину, — сказала она спокойно, все так же не улыбаясь и почти не глядя на меня.
Ее английский был хорош. Мы отлично понимали друг друга. Правда, она, как и я, говорила с сильным акцентом, но это был другой, не русский акцент. Она округляла гласные звуки и, казалось, чуть шепелявила.
— Вы приехали на машине?
Она промолчала. Женщина сидела и смотрела на море. Так, словно видела что-то вдали. Я взглянул по направлению ее взгляда, но там ничего не было. Вода, бескрайняя ширь, и вдали полоска горизонта.
Матрац я надувал медленно, с перерывами. Надув сколько-то, я зажимал трубку рукой и отдыхал. Раньше у меня с дыханием было получше. Теперь-то уже не удивишь даму своей лихостью в надувании матрацев…
— Вы испанка? — спросил я, опасаясь, что и этот мой вопрос останется без ответа. Но женщина вдруг взглянула на меня и я почувствовал, как она скользнула по мне взглядом и ее глаза — карие, большие, словно обожгли меня.
— А вы? — ответила она вопросом на вопрос. Голос ее был чуть хрипловатым, но это придавало ему особенное очарование.
— Нет, — сказал я решительно. — Я не испанец. — И покачал головой, отрицая такую возможность. Она засмеялась. Впервые.
— Это понятно. Вы могли бы не говорить. Все же это не ответ.
Я улыбнулся довольный. Все-таки мне удалось немного ее разговорить. А когда имеешь дело с такой женщиной, это уже немало. Считай, что уже добился победы. Надо уметь радоваться маленьким удачам.
— Я из России. Петербург, — сказал я коротко. И замолчал, потому что ждал реакции. Это раньше, при Горбачеве все в мире любили русских. Была такая мода. Теперь все изменилось. Кто-то нормально относится к русским, а кто-то и нет. Мы не ангелы. Сами мы и раньше про себя это знали. Теперь об этом знает весь мир…
Она никак не отреагировала. Просто прикрыла глаза рукой от солнца.
— Но если вы поняли, что я не испанец, значит вы сами все же испанка? — спросил я.
— Да, — ответила она, и голос ее стал вдруг усталым и отчужденным. Мне показалось, что именно таким голосом она вчера переговаривалась с мужчиной в баре…
— Вы здесь отдыхаете с мужем? — спросил я вновь, стараясь не упустить инициативу. Тем более, что матрац был уже надут, и если сейчас за что-нибудь не зацепиться, то нужно вставать и уходить. Она поблагодарит меня и все будет кончено.
— С мужем? — переспросила она, как будто не поняв меня.
— Ну да, — сказал я. — Вчера вечером я видел вас в баре с мужчиной. И я подумал, что это ваш муж. Это не так?
Женщина помолчала. Потом еще раз посмотрела на меня.
— Это не так, — сказала она. — Это действительно мой муж, но отдыхаю я без него. Он очень занят на работе. Так что он только привез меня сюда и сразу вернулся домой.
Вдруг она посмотрела прямо мне в глаза и сказала какую-то длинную фразу по-испански.
— Я не понимаю, — улыбнулся я. — Только английский. Или русский, но я сомневаюсь, что вы владеете…
— Ладно вам, — засмеялась облегченно женщина. — Это я так просто. Вы действительно русский, вероятно. И на самом деле не понимаете по-испански. Я следила за вашей реакцией. Вы, похоже, на самом деле не поняли меня.
— А что вы сказали?
— То, на что вы непременно среагировали бы, если бы понимали язык. Хотя бы глазом моргнули, — ответила женщина. Потом она вдруг перестала улыбаться и протянула мне руку.
— Спасибо за матрац, — сказала она спокойно. Рукопожатие ее было твердым и выдавало решительность характера.
— Меня зовут Эстелла, — добавила она, глядя мне в глаза.
— Андрей, — ответил я. — Очень рад с вами познакомиться.
— Это заметно, — ответила она и лицо ее осветилось лукавой улыбкой. — Вы очень хотели познакомиться, я сразу это поняла. Да и зачем иначе помогать незнакомой женщине надувать ее дурацкий матрац, если не питать надежд на ее счет, не так ли?
Я засмеялся, отдав должное остроте ее ума, что редко бывает с красивыми женщинами. Вообще, мне определенно начинало везти. Муж уехал, мне удалось завязать с ней знакомство… Чего же еще для первого дня?
— Хотите, я покатаю вас на матраце? — спросил я, решив продолжить знакомство испытанным пляжным способом. Она посмотрела на матрац, на море, потом кивнула и облегченно засмеялась…
Уже через час выяснилось, что мы живем в одном отеле. Собственно, иначе я бы и не увидел их с мужем вчера в баре. Потому что в каждом отеле — свой, и незачем было бы ходить в чужой отель за стаканом вина…
Когда мы возвращались с пляжа, я нащупал в кармане брюк смятые бумажки и достал их. Развернул. С верхней на меня смотрел грубо нарисованный человечек в красном одеянии и с луком в руке. Это было как раз то, что было нужно на данный момент.
— Если вы свободны сегодня вечером, мы могли бы сходить куда-нибудь, — сказал я елейным голосом. Эстелла засмеялась и покачала головой:
— Как коварны все мужчины, и русские, оказывается, тоже… И вопросы все одинаковые. И одинаково нелепы.
— Почему? — смутился я, комкая бумажку в руках.
— Потому что как я могу быть занята вечером на курорте, если я все равно отдыхаю одна? — сказала Эстелла. — По-моему, у вас в руке рекламная бумажка с каким-то рестораном. Я не ошибаюсь?
Я разжал ладонь, и Эстелла взяла комок с моей руки, развернула его. Лицо ее приняло загадочное выражение.
— Если я правильно вас поняла, вы собираетесь пригласить меня в бар под названием «Робин Гуд», — сказала она. — Вы там уже бывали?
— Нет, я же только вчера приехал, — ответил я растерянно, потому что так и не получил от нее вразумительного ответа.
Мы уже подошли к входу в отель.
— Так вы пойдете со мной? — спросил я наконец, набравшись решимости. Тут нужно было быть осторожным и не давить. Этим все можно было испортить. Излишняя настойчивость и назойливость пугают женщин. Еще Пушкин сказал: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей…»
Все-таки классик. Не худо бы всем нам, мужчинам, почаще вспоминать его слова.
— Конечно, пойду, — ответила Эстелла твердым, как ее рукопожатие голосом. — Странно было бы не пойти.
Мы подошли к лифту, и она сказала:
— Зайдите за мной после девяти часов. Мой номер пятьсот одиннадцать.
В общем-то
