Худые голени обтягивали высокие оливковые же сапоги. И будто этого было мало: длинные волосы, по обыкновению забранные в хвост чёрной лентой, сегодня оказались выкрашенными в оттенки сирени и лаванды.
Выше кончиков волос я смотреть не решалась. Но он явно ждал ответа, поэтому пришлось пояснить:
— Иногда я летаю над портом, вижу иностранных гостей, их жён, дочерей и наложниц. Такую вижу впервые.
— Впервые… — мечтательно проговорил хозяин, пропуская меж пальцев перекинутую через плечо лавандовую прядь. — Какое прекрасное слово. И какое забытое, не так ли, Чезара?
Ведьма хмыкнула:
— Прикажете бросить клич?
От мысли, что вся нечисть вот-вот соберётся под стенами Чёрного замка, чтобы пойти на Эрхейвен, замутило.
— Чезара! — раздражённо оборвал ведьму хозяин.
Верно, нечего обсуждать великие планы в присутствии мелких пташек. Я ждала, что он выгонит меня. Об уговоренной плате даже не мечтала, хотя надежда теплилась… Хозяин же медлил, обдумывая нечто важное.
И вдруг буднично произнёс:
— Убей её.
Я вздрогнула. Сотни вопросов заметались в голове испуганной статей. За что? Чтобы не платить? Но для него моя просьба — ничтожная малость! Или он узнал? Он узнал!!!
Хозяин меж тем мягко подошёл, схватил мой подбородок и медленно поднял его так, что сначала я увидела его румяные губы, затем кончик хищного носа и, наконец, обманчиво весёлые глаза.
— Справишься, Птица? — чувственно шевельнулся рот.
Залюбовавшись, возможно, в последний раз крупными радужками переливчато-жемчужного цвета, я не сразу сообразила, что обращаются-то ко мне, то есть, это я должна кого-то убить.
Сухо сглотнула:
— Не знаю, — ответила честно, прекрасно помня, что за несообразительность здесь тоже жестоко наказывают.
— Это будет просто. Верно, Чезара? — повёл он лавандовой бровью и отнял руку от моего подбородка, будто что-то дорогое отнял. — Действуй, дорогая.
Оставленная в покое, я потупилась, искоса поглядывая то на ведьму, которая принялась творить волшебство, то на хозяина. Лиара, как звал его кровососущий лорд Рейфорга.
Иные звали хозяина Лиаром Раварсгардом, или Чёрным колдуном, или Властителем Синдурра.
Говорили, это он создал полчища нечисти, что наводнили проклятые земли, а теперь просачивались в Вархилл. Ещё говорили, что по возрасту он во много-много раз старше своих ведьм, хоть той же Чезары. И я вроде знала, что это правда — о деяниях Лиара Раварсгарда рассказывали ещё мои пра-пра-прадеды и предки более ранних колен, — но глядя на его свежее, молодое лицо, верила с трудом.
Ведь не может в столь прекрасном и жизнерадостном теле жить древнейший жестокосердный старец? Но ведь живёт?
— Чезааа-ра, — поторопил ведьму Лиар.
— Да, господин, — меж ладоней ведьмы возник пульсирующий шар, сотканный из тумана и тусклого зеленоватого свечения, какое бывает у грибов-гнилушек.
Обычно мне не полагалось подсматривать за колдовскими деяниями, но меня не выгнали, не приказали закрыть глаза. Казалось, хозяин вообще забыл о моём присутствии:
— Создаётся впечатление, что ты не торопишься… приближать нашу победу и возвращать себе юность и красоту, — недовольно скрестил он руки на груди.
А у меня сердце так и съёжилось от осознания, что, возможно, я своими руками приближу эту победу. Но что ещё я могу?.. Поймав себя на запретной мысли, с опаской покосилась на юношу в кремовом камзоле.
Ведьма же продолжала творить волшбу. Брови её судорожно изогнулись, капелька пота скатилась по освещённому зелёным сиянием виску.
За окном вдруг вспыхнула молния! Пронеслись две тёмные тени — может соколы-стражи, а может иная летучая нежить. От рокота грома задребезжали стёкла витража и склянки на полках.
Шар вспыхнул! И… лопнул! Ведьма дёрнулась, будто хотела поймать что-то в воздухе на лету.
Но не успела! Горестно охнула, и…
Я сжалась, ибо догадывалась, насколько страшным может быть гнев хозяина, а судя по реакции Чезары, рассчитывать можно было только на гнев.
Однако Лиар не гневался.
Как только страх расправы перестал застить глаза, и ведьма, и я догадались, что на самом деле всё получилось. Просто хозяин опередил нерасторопную Чезару. Поймал то, что она так старательно пыталась материализовать.
Вдоволь насладившись нашим испугом, Лиар торжественно поднял на просвет маленький сосуд — тонкую трубку из стекла, запаянную с одной стороны, а с другой закрытую плотной маленькой пробкой.
— Это будет легко, — мечтательно улыбнулся он, любуясь перетекающими внутри прозрачными каплями. — С этой редкостью нет ничего проще. Без цвета, без запаха… без единой тёмной частички, понимаешь, Птица? Ни один защитный амулет его не обнаружит. Ведь это яд, созданный светлой душой.
— Нужно добавить в еду? — уточнила я.
— Угу, — кивнул хозяин, дотрагиваясь моей руки, передавая драгоценный сосуд.
— Только помни, смертная, у тебя нет права на ошибку, — проворчала Чезара, голос которой стал ещё более сиплым, а спина ещё сильнее согнулась, став похожей на горб. — Нигде в мире больше нет подобного яда. Я только что сделала невозможное, — подбоченясь, она ожидала похвалы от хозяина.
Однако получила лишь ехидное молчание. Тогда она пояснила, якобы для меня:
— Я украла из магического хранилища Сиддского шахнада последние слезы Люмиастарра, что проклял свой род и род человеческий в момент, когда ещё был восьмым…
Слово «святым» Чезара проглотила, ибо давно не могла произнести. Да и не надо было говорить — я прекрасно помнила сказания о падшем святом.
— Их больше нельзя найти, нельзя воспроизвести, — назидательно скрипела ведьма. — А сила в них такая, что свалит великана.
— Что, Птица, захватывает дух, когда легенды оживают на глазах? — усмехнулся хозяин. — То ли ещё будет, — мечтательно прошептал он.
Я же вцепилась в сосуд с единственным в мире смертельным и неопределяемым ядом, до ужаса боясь уронить его. Или не суметь применить.
Глава 10 Враг на пороге
Полина
Проснулась я, вопреки ожиданиям, не по будильнику, а потому что в дверь квартиры стучали.
Открыв глаза, пожелала развидеть место пробуждения. Зажмурилась и… сделала новую попытку проснуться.
Однако и в этот раз над головой висел тёмно-бирюзовый балдахин. Тот самый, из замка, расшитый золотистыми нитями.
Не приснилось. Значит, всё-таки похитили.
Эта мысль придавила, а вся фантасмагория, что всплывала в памяти в качестве событий прошлой ночи, теперь однозначно трактовалось, как глюки.
Причём искажалось вчерашнее в памяти как-то выборочно: всё, связанное с людьми и событиями, воспринималось, как бред. А вот обстановка запомнилась точно, в деталях. Лучики утреннего солнца, пробивающиеся меж штор, подсвечивали тот же ковёр винного цвета и мебель, и кованую люстру со свечками, и огромный погасший камин.
Только как мне подсыпали галлюциноген? Когда? Я ведь ничего не ела и не пила. Или просто забыла?
Возможно, если бы покопалась в памяти подольше, нашла бы неточности, но дятел, который упорно стучал в дверь
