не употребить положенной нормы. Для начала его хорошенько отчитает Воспитатель.
Стэн тяжело вздохнул. Здесь буквально на все существует минимальная обязательная норма потребления!
Далеко, в самом начале очереди у пропускной, рабочий коснулся своей статкарточкой окошка автомата, который фиксировал время прихода. Автомат мигнул, открыл щель для руки и считал нужную информацию с ладони, сунутой ему в пасть. Заодно он удостоверился, что в крови рабочего не осталось слишком много алкоголя и наркотиков после обычной пьянки, которой все предавались между сменами. Лишь после этого автомат раздвинул пропускные ворота.
Рабочий прошел внутрь, и очередь продвинулась вперед на пару шагов. Стэн медленно продвигался вместе с другими к проходной, невольно прислушиваясь к болтовне соседей.
– Ты только подумай: этот Фран был самым большим разгвоздяем в смене! Никогда не мог выполнить нормы по пьянке! А Компания обошлась с ним так благородно! Оболтусу оторвало руку – а он этой рукой, говоря по совести, только одно и делал – шлюшек за титьки щипал. Так вот, Компания ему отвалила месячную зарплату за увечье! Обалдеть!
– Ты знаешь, на Вулкане ни одна сука меня не перепьет! А эти гады отстраняют меня от работы в следующую смену – дескать, я отлыниваю от потребления! Они бы, паскудники, дубаря дали, если бы потребили хотя бы половину того, что я потребил!
Наконец подошла очередь Стэна. Одуревший от скуки, он протянул статкарту, потом сунул ладонь в отверстие, тупо таращась на автомат, раздвинувший створки пропускных ворот. По-стариковски волоча ноги, Стэн прошел на территорию завода.
Сборный цех был гигантским сооружением – от пола до потолка набит всякой техникой: конвейеры, станки, лебедки, краны... Миграм приходилось глядеть в оба, передвигаясь по узким проходам между машинами или по мосткам. Чуть зазеваешься – оттяпает руку или втянет в нутро какой-нибудь железной твари, которая вмиг тебя сжует, а потом раскатает и пошлет дальше по конвейеру, пока упаковщики не забракуют продукцию, испорченную посторонними примесями.
К третьему месяцу работы на заводе Стэн ненавидел своего «товарища» не меньше, чем завод в целом. Робот, с которым он работал, был приземистым коротышкой серого цвета и яйцеобразной формы. У него был один большущий глаз с уймой всяких сенсоров, располагающийся на ножке, как у некоторых насекомых. Передвигался робот по ровному месту на колесиках, а на лестнице выпускал что-то вроде лап. Более-менее живыми у него казались только щупальца-манипуляторы да этот сложносоставной глаз на ножке.
Что Стэн ненавидел больше всего в роботе, так это его визгливый ноющий голос. Точно так же противно гундосил дряхлый робот-библиотекарь, выдававший аудиокниги Стэну, когда тот был мальчишкой.
– Торопись! – зашипел робот на Стэна. – Мы отстаем от нормы! А хороший работник должен выполнять свою норму кровь из носа! Только вчера некий Майел Торкенсон из третьего сектора вдвое перекрыл норму. Вот на кого надо равняться! Вот настоящий передовик производства! Разве это не вдохновляющий пример?
Стэн кинул бешеный взгляд на серое яйцо с манипуляторами – что этот электронный придурок знает про кровь из носа! Так бы и наподдал ему ногой, будь «товарищ» помягче – а то себе дороже: раз двинул его в сердцах, так потом два дня хромал.
А робот все поторапливал:
– Давай-давай! Следующий стул!
Стэн взял очередное сиденье из стопы в конце длинной серебристого цвета трубы и понес его к месту, где уже поджидал неутомимый робот.
Стэн работал в паре с роботом в конце сборочного конвейера по производству бегунков – пассажирских капсул для движения по пневмотрассам, которые имеются почти на всех индустриально развитых планетах. Робот выполнял квалифицированный труд, а Стэн был «принеси-подай». В течение всего рабочего дня он делал одно и то же: брал очередное кресло из стопы сидений и прилаживал в пазы внутри бегунка, после чего робот приваривал его к раме. Можно было рехнуться от однообразия этой работы, а его электронно-механическому боссу хоть бы хны! Он не потеет, и мозги у него не пухнут, благо там и пухнуть особенно-то нечему. Зато Стэн никак не мог угодить ему.
– Да не так! – то и дело визгливо покрикивал робот. – Хоть бы раз правильно сделал! Тут же все четко размечено. Ну-ка, повыше. Толкай. Возьми ты повыше, кому говорю!
На груди робота замигало красное табло: отставание от нормы выработки!
– Быстрее! Следующее сиденье!
Стэн посторонился – мимо проходил знакомый рабочий, которого он знал только в лицо.
– Привет! – возбужденно сказал тот. – Ты слышал? Меня повысили!
– Поздравляю.
Дурачина прямо-таки сиял.
– Спасибо. Этот дело надо обмыть. После смены я устраиваю большой гудеж. Приходи.
– Слушай, – сказал Стэн, – ты же просадишь всю свою прибавку. Какого черта?
Рабочий пожал плечами.
– Велика беда! Ну, продлю контракт еще месяцев на шесть и отработаю.
Стэна подмывало спросить этого парня: что за радость такая – каждую зарплату, полученную таким потом, ухать на развлечения, а потом и прибавку – коту под хвост. С каким легким сердцем этот работяга готов пустить на ветер шесть месяцев своей жизни... Впрочем, ответ был заранее известен: а плевать мне с высокой башни!
– Да, ты прав, – сказал Стэн. – Всегда можно продлить контракт.
Счастливый мигрант побежал дальше – приглашать всех встречных-поперечных.
В те дни Лета была едва ли не единственным светлым пятном в жизни Стэна. Во многих отношениях – самая заурядная шлюшка, девушка была родом из такого же заштатного звездного мира, откуда прибыли родители Стэна. Когда она нанималась проституткой на Вулкан, то простодушно верила, что оттрубит свой срок, поднакопит деньжат и рванет на одну из комфортабельных планет Империи, где ей повстречается и предложит руку и сердце если не красавец королевских кровей, то хотя бы межзвездный негоциант с тугим кошельком.
Стэн не верил в сказочку про шлюху с золотым сердцем. Но ему хотелось верить, что Лете искренне нравится и болтать с ним, и трахаться.
Стэн молча лежал на краю кровати.
Девушка прижалась к нему и стала медленно поглаживать его кончиками пальцев. Стэн повернулся к ней и заглянул в глаза. Лицо Леты сияло нежностью – зрачки расширены благодаря наркотику.
– Что печалит моего пупсика? – мурлыкнула она.
– Свинские условия контракта. Чудовищные нормы. Тупость мигров.
Лета хихикнула.
– Ты-то умница. Хотя и мигр.
Стэн сел на постели.
– Я тут не на веки веков. Вот истечет срок контракта – и поминай как звали! Рвану с этой долбаной планеты и узнаю наконец, что такое быть свободным человеком!
Лета только рассмеялась.
– Я не просто болтаю. В кредит ничего брать не буду. Контракт продлевать и не подумаю. И больше не буду надираться до потери пульса. Я
