и установлено векторное направление гиперлуча, в который попали Лемешев с Северцевым. Источником его оказался некий объект на поверхности под названием Сфинкс в районе Кидонии. Пройдя ретрансляцию через Обелиск луч ушёл к звезде Тау Кита. Как предполагают некоторые, — мужчина сознательно сделал паузу, — сотрудники отдела Исследования и разведки, туда же и направился пропавший модуль. Вернее сказать — случайно попав в радиус воздействия гравитационной константы. А возможно — и не случайно.
Долго промолчав Уильям Ковач с задумчивым видом вновь закурил.
— Вы знаете, — медленно начал он, — вся эта история с пропавшим модулем и его экипажем весьма подозрительна. Вам не кажется? Есть в ней некий элемент парадоксальности, того что будто бы не вызывает сомнения, но не имеет под собой рационального объяснения.
— Что именно? — с наивным откровением посмотрел на Ковача хозяин кабинета.
— Совершенно непонятная изначальность всего произошедшего. Ведь посудите сами, вызов рядовых специалистов из дальней системы Юпитера, ради заурядных работ в лагерь археологов на Марсе выглядит довольно глупо и подозрительно. И при этом выявляется весьма странная физическая аномалия, которая при всей иррациональности и нелепости совпадений ведёт к пропаже модуля с материалом и экипажем, людьми обладающими довольно специфичными способностями?
— Скорее всего вас бы удовлетворило очень простое и естественное объяснение, которым я, к своему сожалению не владею. Ведь всё намного сложнее…
— Неужто обеспокоенность ВОЗ о здоровье каждого человека нашей цивилизации начало принимать новые формы с криминальным оттенком? — Уильям закинул ногу на ногу почувствовав себя более вальяжно. Тонкая нитка сизого дыма ровно тянулось от его сигареты к потолку. — Тогда стоит признать, что вся процедура этого интервью направлена лишь на выяснение именно тех подробностей, которые могут послужить началу процесса нарушающего свободу многих граждан. Ведь история уже знала подобное и человечество весьма опрометчиво обжигалось на том. Похоже, что администрация вашего ведомства стала забывать о вечных уроках…
— А вы зря иронизируете, — хозяин кабинета облокотился на правую сторону кресла. — Организация Здравоохранения всегда действует с позволительных санкций ВКС. Конечно же, сейчас уже глупо отрицать, что проводится определённая проработка по соляриям, наблюдения за их состояниям здоровья, взятием на медучёт. В особенности тех, кто активно проявляет сверх возможности, подобно дисперам. Ведь мы стараемся понять и исследовать то, как космос влияет на людей, вполне подспудно и намеренно готовя наш вид к новой эволюции.
— Как палеонтолог могу вас уверить, что питекантроп вряд ли поймёт кроманьонца.
— Может быть именно в этом вы и правы, — медиколог внимательно смотрел на собеседника. — Ведь мы, обычные люди Земли, пока с огромным трудом и настороженным опасением воспринимаем простых соляриев. А что уж говорить о дисперах?.. Проблема эволюции нашего биологического вида лишь только намечается. И чем это продолжится со столь торопливым освоением Большого космоса пока никому не известно. Ведь подобные преобразования в геноме, должны вести за собой и эволюцию разума, однако же, как ни жаль совершенно не гарантируют этого. Предстоящая экспансия Сверхдальнего Экстерра просто не возможна без подобного процесса, как освоение звёздных широт без развития гиперпространственной позитации. А о проблемности святого Контакта нам вообще ещё слишком рано говорить, так как неспособность отыскать и понять других на прямую зависит от нашего нежелания принять себя с совершенно новыми качествами.
Уильям Ковач медленно докуривал сигарету задумчиво потирал лоб испещрённый сеткой мелких морщин.
— Мне, как учёному неожиданно и отчасти, досадно, слышать подобное. Но, — Ковач вытянул губы, и тут же продолжил, — ваши подопечные сами понимают природу своих возможностей? Ведь тем, чем они обладают, ещё нисколько не есть гарантия осознанности и статуса сверхчеловека. Ни они, ни ваша служба пока не в состоянии контролировать ту силу, которая постепенно активизируется.
— Мы стараемся…
— Однако, — резко перебил собеседника Ковач, — роль наблюдателей и пассивных исследователей вас не устраивает. На сколько я могу предположить вся эта ситуация от и до могла быть смоделирована только лишь для одного…
Хозяин кабинета почтительно прокашлялся.
— Пусть это предположение останется при вас и будет лишь очередной гипотезой, не имеющей под собой веских аргументов, — медиколог новь поднялся со своего места. Всем своим видом он вежливо давал понять гостю, что аудиенция подошла к концу. — Пропавших стоит отнести к особому разряду совершенно иных людей вида хомо сапиенсн, к дисперам. Можно сказать, к другой эволюционной ветви. Ведь выйдя на широкие просторы космоса, мы сами того не предполагая шагнули в неизведанную для нас область, и даже не в смысле топологии, а в экологическом плане. Совершенно иные свойства планет и спутников Системы в прошлом нам виделись как острова в океане, которые когда — нибудь человечество сможет приспособить под привычную среду обитания. Но всё, по иронии судьбы, оказалось наоборот, и наш организм стал давать сбои перестраиваясь не зависимо от нашего яростного сопротивления под местные условия чужих миров. Вот так и появились дисперы, можно сказать новая волна генерации соляриев, тех кто рождён вне Земли. И теперь наша основная задача, — и тех кто находится в авангарде исследования космоса, и кто колонизирует и заселяет его, — понять, — а главное принять, — всю суть происходящего процесса собственной эволюции, как обновления человеческого вида. Ведь без этого в освоении Дальнего и Сверхдальнего Экстерра мы ещё безнадёжно долго будем находиться на рубежах не только собственной планеты, но и своего разума.
Детский смех ярким перезвоном вырывался из монотонного рокота набегающих волн. Ему вторил визгливый клёкот и стрекотание дельфина. На берегу, не заходя в воду и удерживая лёгкую шаль, стояла молодая женщина и с умилением смотрела, как её маленькая дочь играет с афалином. Подбрасываемый невидимой силой большой надувной мяч летел точно к морскому животному. Яркий радостный смех девочки раздавался особенно сильно, когда дельфин носом отправлял его обратно на берег. Затем, несколько раз вскинувшись в сторону бурных волн он сделал кульбит и уплыл, оставив прощальный визг.
Девочка подошла к матери, позабыв о мяче.
— Мама, а они ещё будут здесь?
— Кто? — женщина, вытирая маленькие ножки дочери от налипшего песка.
— Киты…
— Ну конечно. Только потом…
— А когда? — торопливо перебила девочка. — Когда они опять приплывут?
На её лице появилась улыбка.
— Наверное, тогда, — с серьёзностью взрослого человека отвечала женщина, — когда мы научимся понимать и ценить друг друга.
— А когда это будет? — не унималась девочка.
— Наверное, тогда, когда ты уже станешь большой.
Женщина подняла её на руки и направилась к качаемому прибоем мячу.
С каким-то завораживающим чувством я смотрел на эту идиллию и думал лишь о том, почему выбрал именно этот, такой привычный и обыденный мир, вместо того, где сейчас был Володька. И только теперь
