только обычные поклонники джаза, но и музыкальные продюсеры, дизайнеры и прочая богемная публика.
Глядя на неё, любуясь ею, я понял, что окончательно теряю голову и влюбляюсь в эту женщину ещё сильнее.
Часть третья
Новый Нострадамус
Каждое утро, как и прежде, группа медиков обходила всех пациентов в отделении «скорой», мы выслушивали короткие отчёты медсестёр. Теперь я внимательно вслушивался в «дело» каждого пациента; если раньше меня интересовали исключительно «жёлтые халаты», то теперь я хотел знать про всех остальных.
Вирус уже вышел за пределы Китая, пересёк океан и расходился по Америке. Количество умерших от ковида в США уже исчислялось тысячами. В прессе сообщили, что какой-то адвокат недавно вернулся в Нью-Йорк с конференции в Китае, провёл встречу с коллегами в Манхэттене и, согласно последним данным, заразил сразу более пятидесяти человек! Это тогда звучало шокирующе — один человек на одной встрече заразил сразу полсотни! Утешало вот что: это ведь произошло в Манхэттене! А мы — в Бруклине, может, до нас эта дрянь не доберётся. (Да-да, это ведь колоссальное расстояние — от Манхэттена до Бруклина — полчаса езды на машине или час метро. Нью-йоркский сабвэй, кстати, в день перевозит до миллиона пассажиров.)
Но вот уже стали и у нас в «скорой» появляться первые «ласточки» — пациенты с диагнозом ковид-19. Вначале их размещали в специальных изолированных одноместных палатах. С каждым днём, однако, наплыв людей заметно увеличивался. Что интересно, к нам обращались не только больные, кому было физически плохо. Первое время приходили и перепуганные, растерянные люди. В своём большинстве — одинокие. Они уже знали про ковид, но ещё не понимали, что нужно делать и как от него спасаться. Поэтому ехали в госпиталь. Таким бедолагам мы советовали поскорее уйти, потому что госпиталь становился опасным местом с точки зрения возможности заразиться. Однако не все соглашались. В таких случаях мы обращались к полиции, чтобы незваных гостей вывели из здания. Не все соглашались уходить, требовали оставить их здесь, угрожали подать на госпиталь судебный иск, были даже такие, кто в знак протеста просто ложился на пол посредине коридора — не уйду и всё! В таких случаях полицейские брали их за руки и ноги и по полу волокли к выходу.
Доктор Адам Мерси всё реже сидел в офисе, большую часть времени он проводил внутри отделения. Он шёл по коридорам «скорой» тяжёлой походкой, широко размахивая руками. Несмотря на полноту, в его фигуре чувствовались мощь, энергия, решительность бывшего военного. К нему с различными вопросами подходили медсёстры, студенты резидентуры, социальные работники. Он — на ходу, не останавливаясь, в лучшем случае, сбавляя шаг — отдавал распоряжения: этого отправить в психбольницу, того — в кардиологию, а того — домой. «Выписать его домой, к ху. м, и немедленно».
Глядя на него в такие минуты, я представлял себе Тот Свет, куда мы все попадём после смерти и где нас встретит Господь Бог. Быть может, Господь Бог совсем не такой, каким мы Его себе представляем, — не восседающий величаво на небесном троне? Может, Господь Бог — там, как и доктор Мерси, идёт по небесному коридору тяжёлой походкой и ежесекундно отдаёт ангелам распоряжения насчёт каждого новоприбывшего: «Этого — в рай, этого — в чистилище, а этого — в ад, к ху…м, и немедленно».
А доктор Харрис, как директор отделения, проводил частые совещания с персоналом и постоянно появлялся в каждом уголке вверенной ему части больницы. Ситуация менялась на глазах, нужно было каждую минуту принимать решения, откладывать на завтра было невозможно. Что-то в нём изменилось: босс стал неестественно спокойным, сосредоточенным и необычно вежливым. Теперь он экономил свою душевную энергию, как будто догадывался, что скоро она ему понадобится в небывалых количествах.
— Бен, хочешь знать, как я вижу нашу жизнь в недалёком будущем, связанную с пандемией? — спросил он. — У меня есть на этот счёт очень ясные соображения. Итак: очень скоро уровень заболеваний и смертности резко возрастёт. Начнётся экономический спад, безработица. Как результат — неизбежно подскочит уровень преступности. Наша цивилизация станет на путь деградации, — доктор Харрис распрямил большой палец в кулаке и указал им в направлении пола. — Короче говоря, fucking Армагеддон.
— Доктор, вы звучите, как новый Нострадамус.
— Я слышу твой сарказм, мой друг. Что ж, вернёмся к нашему разговору через несколько недель.
Ревность
Эми попросила меня подъехать к ней домой, чтобы отвезти её кота к ветеринару. «У Ромео понос, ему срочно нужны лекарства». Она в таких трагических тонах описывала страдания своего кота, что моё сердце дрогнуло: я отработал смену без ланча, чтобы уйти с работы пораньше и заняться её котом.
Эми не нравилось, что мои соседи якобы смотрели на неё как на «девушку из чёрного гетто». Тем не менее, в силу сложившихся обстоятельств, связанных с её таблеточно-криминальной авантюрой и последовавшим за этим профессиональным и финансовым фиаско, она вынуждена была поселиться в самом настоящем гетто — районе для людей с так называемым низким доходом, а попросту говоря — среди паразитов, поколениями проживающих на государственных пособиях. Я бывал в том гетто пару раз и до этого, когда чинил глушитель своей машины в автомастерской. Но это было до пандемии, я не имел представления о том, изменилось ли там что-то с тех пор.
Итак, я медленно ехал по улицам гетто, мой «ниссан» подбрасывало на ухабах и колдобинах, многие дороги здесь были разрыты и перекрыты для движения — велись работы по укладке труб к нескольким многоэтажкам. Вероятнее всего, этот грандиозный проект реконструкции был задуман и начат до пандемии, а теперь пришлось вносить коррективы, учитывая новые обстоятельства, когда не хватало рабочих. Разобраться, как попасть по нужному адресу, какая дорога перекрыта для движения, а какая нет, было крайне сложно. То там, то тут бу`хали гигантские молотки гигантских строительных машин, вгоняя в землю сваи и укладывая бетонные блоки. В местах, где велись работы, всё гремело и рычало, в воздухе стояла гарь и копоть.
Зато на других улицах было поразительно тихо, там валялся мусор, в некоторых местах этот мусор был явно вывален из мусорных урн и контейнеров прямо на землю. То тут, то там у заборов и под стенами домов
