Но так делает Каллен. Он находит все, что доставляет мне радость, и удушает это.
Между мной и Венди повисает долгое молчание. Я слышу слабый шепот ее дыхания, который говорит мне, что она все еще на линии. Затем она кашляет, и я слышу шорох телефона, переходящего из одной руки в другую.
— Эти плакаты не соответствуют действительности, да? — может, это принятие желаемого за действительное, но я почти слышу искру надежды в ее голосе.
Мои плечи расслабляются, освобождая напряжение, которого, как я думала, там не было. Я зажмуриваюсь, чтобы не заплакать.
— Не соответствуют. Правда… намного сложнее.
— И ты не скажешь мне правду, сколько бы раз я ни просила, — говорит Венди, и ее голос кажется побежденным.
— Еще нет. Прости.
Еще один вздох.
— Ну, я не буду умолять. Но я и не позволю подруге мучиться, так что приходи, когда сможешь или захочешь. Я посмотрю, что я могу сделать, чтобы помочь тебе найти работу.
Облегчение наполняет меня. Я сглатываю, но мое горло скрежещет, как наждачная бумага, и, в конце концов, я слегка кашляю в рукав, синяки на лице пронзают меня шокирующей болью.
— Спасибо, Венди.
Она вешает трубку, и я пытаюсь навести порядок на столе от поиска работы. Ручки скатываются и падают на пол, когда я пытаюсь сложить газету, и мой ноутбук громко пищит, сообщая о низком заряде батареи. Ноутбук — старая вещь от Венди, и он медленнее акулы с одним плавником.
Мара встречает меня в холле с влажными после недавнего душа волосами. Влажные пряди цепляются за ее шею, как водоросли, напоминая мне, как она выглядела под водой. Она смотрит на меня осторожно.
— Куда ты идешь?
— Навестить Венди, — отвечаю я, вспоминая, что Венди и Мара никогда не встречались. — Она — подруга. Она поможет мне найти работу.
— Работа?
Я киваю.
— Мне нужна она, чтобы продолжать платить за аренду и… ну, за все остальное, — что касается этого вопроса, я думаю, что Сойер поймет, если я задержусь с арендной платой, но я не хочу ставить его в такое положение. Я уже достаточно ему принесла проблем.
— Может, мне тоже стоит поискать, — размышляет она. — Мы можем пробыть здесь какое — то время, и я не хочу цепляться за тебя, как ракушка. Я должна зарабатывать сама.
Я не знаю, что на это сказать.
Если честно, мы просто поссоримся.
Правда в том, что если я не смогу найти работу, ей повезет еще меньше. У меня есть хоть какие — то человеческие документы. У нее — нет.
Но я ничего не говорю, а беру кроссовки с металлической полки у двери. Я чувствую себя ужасно, но не хочу, чтобы Венди знала об этом. Мое настроение только вызовет больше вопросов, и я не хочу, чтобы она волновалась еще больше. Я засовываю руки в карманы толстовки, наслаждаясь ощущением песка и камешков, которые нахожу там.
* * *
Путь к Венди проходит автоматически, даже если я давно там не была.
Я натягиваю толстовку плотнее, чтобы защититься от холода, когда прохожу мимо пляжа — моего пляжа — и любуюсь мягко катящимися волнами, плещущимися о берег.
Я прихожу к дому Венди незадолго до двенадцати и, откашлявшись, стучу в дверь. Из дома доносится тихий визг, и я вижу, как мимо стеклянных панелей летит пучок меха — Том. Мое сердце теплеет.
Венди появляется в дверном проеме, когда открывает дверь, ее волосы собраны в небрежный пучок. Как только я вижу ее, меня переполняют эмоции, и я не могу удержаться от того, чтобы броситься вперед и обнять ее. Просто… приятно ее видеть.
— Привет, — говорит она, нервно прижимаясь ко мне, одна рука обнимает меня за плечи в полуобъятии. — Не то чтобы я жаловалась, но для чего все это?
— Это мое извиняющее объятие, — отвечаю я с натянутой улыбкой, когда моя грудь сжимается от беспокойства. — И это мой способ сказать… я скучала по тебе.
Брови Венди сдвигаются, но, к счастью, она не просит меня вдаваться в подробности. Вместо этого она отступает в сторону, и я чувствую, как что — то пушистое падает мне под ноги. Я смеюсь, ярко и искренне, когда Том носится вокруг меня, лая, его большие уши болтаются из стороны в сторону, и он качает головой. Он пытается взобраться на мою ногу, но поскальзывается на моих леггинсах. Когда он понимает, что это бесполезно, он убегает в холл.
— Тебе лучше войти, — говорит Венди с легкой улыбкой. Это немного, но вселяет надежду. — Чай или кофе?
— Кофе, пожалуйста.
Я чувствую, что кофеин будет необходим, чтобы продержаться остаток дня.
Я следую за Венди внутрь, мягко закрывая за собой дверь. Я нахожу утешение в том, чтобы надежно запереть засов. Запирать двери и окна — новая привычка, и, хотя я знаю, что замок или засов не остановят Каллена, они его замедлят. И это нечто.
Когда Венди начинает заваривать кофе, Том возвращается ко мне с чем — то пушистым, свисающим из его слюнявого рта. Я сразу узнаю мягкую игрушку, одну из многих, разбросанных по дому Венди. Он с писком бросает маленького ежика к моим ногам и выжидающе смотрит на меня. Я поднимаю мокрую вещь и швыряю ее по коридору. Он мчится как пуля, скользя по паркетному полу, пока дрейфует за угол.
— Он скучал по тебе, — говорит Венди, наливая кофе в две кружки. — Мы оба. Я не буду спрашивать, но ты должна знать, что я волновалась, — она поворачивается с улыбкой, но улыбка гаснет, когда ее глаза останавливаются на моей челюсти, которая все еще слегка опухшая и багровая.
Ах, верно. Я почти забыла, что одна сторона моего лица все еще была в синяках. Я быстро исцеляюсь, так что это не выглядит так ужасно, как раньше, но желто — коричневые и фиолетовые пятна сами по себе настораживают. Я должна была попытаться скрыть следы, если подумать.
— Что случилось? — спрашивает Венди, широко раскрыв глаза. Обычно ее глаза красивые и успокаивающие — теперь они темные от беспокойства.
— Это, — начинаю я и качаю головой, потому что не могу рассказать ей, что произошло на самом деле, и я так измотана, что у меня даже нет сил придумать еще одну ложь. Вот я и не хочу.
— Почему ты не хочешь поговорить со мной, Ева?
— Он вернулся, — отвечаю я дрожащим голосом. Я не могу заставить себя произнести его имя вслух. — И он будет возвращаться, пока не получит то, что хочет.
— О, милая… — вздыхает
