мог, если был в пьяном угаре. Но если это была она, то получается, что вечером они встретились, Бонье отдал ей свои ключи и этой же ночью умер от сердечного приступа. А Татьяна, с ключами, вернулась домой, с мужем не виделась и не говорила, а на следующий день, этот самый муж нашёл её в постели мёртвой… Эти две смерти не могли быть совпадением! Конечно, нужно дождаться результатов вскрытия, но Макс уже знал, что с этой историей что-то нечисто. Что связывало Татьяну и Бонье? Загадка!
Тридцать лет назад, когда все вокруг правдами и неправдами старались убежать из разваливающегося Союза заграницу, Бонье, родившийся в Париже, приезжает на свою историческую родину, в Россию, чтоб поселиться здесь навсегда.
Он покупает землю, строит невиданный по тем временам дом – большой, красивый, дорогой, со всеми удобствами, с огромной ванной комнатой, одно слово – француз! Он живёт на широкую ногу, из-за границы выписывает себе свои любимые вина, которые тогда ещё невозможно было купить ни в Ленинграде, ни даже в Москве. Позже он регулярно, два раза в месяц, ездит в соседнюю Финляндию, в Иматре или Лапенранте загружает доверху свою машину французским сыром, испанской ветчиной, немецкими сосисками, и, конечно, вином…
В посёлке его зовут «буржуем». Он всегда с иголочки одет, говорит по-русски очень правильно, с приятной мягкой картавостью. Не до конца понятно, кто он по профессии – то ли парижский театральный критик, то ли искусствовед… Поговаривают, что он пользуется услугами продажных женщин. Его троюродный брат по матери, Игорь, поселившийся у него сразу по приезде Бонье в Россию, однажды проговаривается кому-то из местных, что «Володька» частый гость в элитном борделе на Васильевском…
Татьяна Покровская. Приехала с Украины; с грехом пополам окончила швейное училище; встретила Илью; вышла замуж и родила двух девочек-погодков. Яркая, крутобокая хохотушка, хорошо поёт, хорошо готовит, по слухам поколачивает своего недотёпу-мужа… После двух родов не растеряла свою малороссийскую красу, довольна судьбой и считает, что хорошо устроилась в этой жизни. Хотя оснований так думать, на взгляд Макса, у Татьяны было крайне мало.
Влад и Илья Покровские жили в доме своих родителей, где оба родились и выросли. Дом был старый, но крепкий, кирпичный, и очень большой. Похоронив одного за другим родителей, выросшие братья разделили дом ровно пополам, и теперь со стороны это жилище выглядело довольно странно, но зато наглядно демонстрировало, кто есть кто в этом самом доме.
Левая сторона, принадлежавшая старшему брату, была обшита модным заграничным материалом. Вдоль всей южной стены Влад пристроил широкую веранду с окнами в пол, фундамент своей части дома отделал натуральным камнем. Вокруг – зелёный ухоженный газон, клумбы с прекрасными цветами, туи, можжевельники, а в дальнем углу, возле забора – голубые ели, оплетённая вьюном беседка и кованый чугунный мангал с завитушками. Никакой изгороди между землёй братьев не было. Снежана, жена Влада, посадила по линии раздела несколько кустов и высокие цветы – мальву, наперстянку и пион, но оставила проход между ними – братья почти не общались друг с другом, но жёны дружили.
Правая сторона дома представляла собой печальное зрелище. Доски, которыми ещё в прошлом веке обколотил дом отец Ильи и Влада, отчаянно нуждались если не в замене, то хотя бы в покраске. У козырька крыльца съехал конёк. Само деревянное крыльцо подъели термиты, и, подниматься и спускаться по нему, можно было, наступая только на определённые точки на ступеньках. Все десять соток их части двора Татьяна захватила под огород, который содержала в идеальном порядке – ни соринки, ни травинки. Высокие грядки ровными прямоугольниками заполняли участок от края и до края, в конце стояли две большие теплицы. Илья полушёпотом жаловался, что с осени по весну его двор напоминает военное кладбище. Полушёпотом это потому, что за открытую критику можно было и оплеуху получить. Огород был гордостью и смыслом жизни Татьяны, и она ухитрялась собирать с этого клочка земли невиданный урожай – картошка, морковка, свёкла, лук, помидоры, кабачки, горох, тыква и ещё Бог знает что! В сезон она сотнями крутила банки с овощами, томила в печке зимние салаты, варила нежные соусы, и местные с удовольствием покупали все эти живые восхитительные яства. То же было и с дарами леса – как только начиналась «пора», Татьяна со своими дочками, как на работу, каждое утро шла в лес, и на её варенья и солёные грибы в посёлке всегда была очередь.
Она складывала копейку к копейке, отнимала у мужа все те жалкие гроши, что он зарабатывал и не успевал пропить или спрятать. Её девочки, радость и свет в окошке, были одеты лучше всех детей в деревне, ездили на автобусе в город на танцы, в соседнее село на обучение грамоте и счёту, и ещё в самой Березени занимались рисованием. Татьяна, собственными руками, сделала ремонт в своей и детской комнатах. Влад подарил племянницам замечательную и очень дорогую мебель – кровати, большой платяной шкаф, письменный стол и комод, а Снежана купила яркие занавески и люстру. Сама Татьяна не поскупилась на хорошее постельное бельё и покрывала. В общем, вышло всё как на картинках в журналах! В своей комнате она ограничилась покраской стен и потолка и покупкой новой узкой кровати. Илья с тех пор спал в «зале», на продавленном, ещё родительском, диване.
Что могло связывать эту хваткую, работящую женщину с пальцами, вымазанными то черникой, то землёй, так и не избавившуюся от быстрого южного говорка, и изысканного пожилого уроженца Парижа, рассуждающего о том, что Мане ему ближе и милее карамельного Моне, что устрицы в мае уже не едят, а французский балет давно ушёл вперёд, оставив русский позади…
«Противоположности, как известно, притягиваются, – уже в какой-то полудрёме думал Макс, – И потом, бордели и девочки по вызову – это одно, а роман с молодой и красивой женщиной – совсем другое. Любви покорны все возрасты и социальные группы. Бонье не древний старик, мужики в семьдесят детей заводят! Да, он мог обратить внимание на Татьяну. Определённо».
А она? Что могло привлечь её в мужчине сорока годами старше? Многое. Она была помешана на своих детях и их будущем. От родного отца девочкам ничего ждать не приходилось, а такой отчим, как Бонье, открывал перед ними невиданные, захватывающие дух перспективы! Можно поселиться в его великолепном доме, детей устроить в престижную школу в самом Петербурге, возить их туда на такси, как это делают все окрестные богачи. А там другой круг общения, и лет через десять – женихи из хороших семей. Если б удалось женить на себе Бонье,
