– О, мистер К., я от волнения сама не своя, – со слезами в голосе начала она. – Как вы считаете, они не заподозрят Уолли?
– А что, есть причина?
– Видите ли, в прошлом году у него в школе возникли неприятности, и Лошак дал ему плохую характеристику. Разве вы не слышали?
– Нет. А что произошло?
– Ничего особенного. Просто ребята выкинули одну шутку. Уолли был ни при чём, но взял на себя вину и никого не выдал. Тогда этот чёртов директор решил его исключить, всего за несколько месяцев до окончания школы. Я ходила в школу, подняла там шум, но всё напрасно. Уолли так и не получил аттестата зрелости. Отец его тогда тяжело болел. Думаю, это его и доконало.
– А вы или Уолли тогда угрожали директору?
– Уолли не способен угрожать даже мухе. Я, помнится, для острастки кое-что сказала, чего, естественно, делать и не думала. Ляпнула первое, что пришло на ум. Но Уолли – очень добрый парень. Весь в отца.
– Когда всё это было?
– В мае позапрошлого года.
– Если б вы хотели убить Ван Брука, миссис Тоддуисл, вы давно бы его пристрелили. Так что не тревожьтесь на сей счёт.
Она была не прочь продолжить разговор, но как раз приехал Ланспик, и Квиллер был вынужден перед ней извиниться.
В своём сшитом на заказ костюме и начищенных до блеска туфлях Ларри выглядел весьма импозантно.
– У меня не больше двадцати минут, – произнёс он. – Я сегодня выступаю в роли шафера. – Он посещал Старую каменную церковь, самый большой, самый старый и самый богатый приход в городе, который через парк граничил с Театром Клингеншоен. Явно подавленный, Ларри тяжело опустился на стул. – Меня беспокоит положение дел.
– Хилари посещал вашу церковь? – осведомился Квиллер, наливая ему кофе.
– Сомневаюсь, что он вообще посещал церковь, но, казалось, хорошо знал восточные религии.
– Насколько я заметил, казалось, он знал всё на свете.
– Ты попал в самую точку! Я просматривал его резюме для поступления к нам на работу. Какое-то время он жил в Азии, где научился читать и писать по-китайски и к тому же свободно говорить по-японски. Его домовладелец сообщил нашему домовладельцу, что у него полно всякого восточного барахла… И это ещё не всё! Согласно резюме, он изучал архитектуру и садоводство, играл в нью-йоркском театре, имел учёные степени как педагог. Полагаю, когда человек не обременён семьей и не распыляется на общественную деятельность, всего этого он вполне может достичь. Хилари никогда не посещал школьных спортивных состязаний, которые считал пустой тратой времени. А вот чем он занимался по субботам и воскресеньям, практически для всех оставалось тайной, хотя кое-кто не раз видел, как в пятницу вечером его машина направлялась куда-то на юг, в сторону Локмастера.
– Где он, разумеется, оттягивался опиумом и читал китайские стихи, – закончил его мысль Квиллер.
– Радио сообщило, что он убит выстрелом в голову, – сказал Ларри. – Разве это не похоже на китайскую казнь?
– Или на то, что кто-то забрался к нему на заднее сиденье и дождался, пока он сядет за руль. Всё как в кино.
– Всё гораздо серьезней, Квилл. Создается впечатление, что убийца кто-то из нас.
– Или кто-то из тех, кто хотел создать такое впечатление.
– Я тебе прямо скажу. Никогда у нас на репетициях не было таких стычек… С другой стороны, не замешаны ли тут наркотики?
– Думаю, до Мускаунти эта зараза ещё не дошла, – ответил Квиллер. – Нет ни каналов быстрой реализации, ни продаж на дому.
– Но нам от этого никуда не деться, – вещал Ларри, – раз уж мы стали развивать туризм.
Квиллер налил в чашки кофе:
– Ты сообщил Комптону?
– Да, я огорошил Лайла в четыре часа утра.
– И что он ответил?
– Ты же знаешь Лайла Комптона. Он за словом в карман не лезет. Сказал, что сам не раз был не прочь размозжить Хилари голову. И поверь мне, с ним солидарен чуть ли не весь город. Хилари нажил себе полный город врагов, так что можно подозревать всех подряд.
– Я только что говорил по телефону с матерью Уолли Тоддуисла, которого из-за какой-то школьной проделки Хилари исключил из школы за несколько недель до выпуска.
– Вот именно. И со стороны Хилари это было настоящее преступление. Уолли – хороший, скромный юноша и неплохой ученик. А что до самой выходки, те почти все считают, что она не стоила и выеденного яйца.
– А что директора так задело?
– Дело было так. Отец Уолли, как ты знаешь, был набивальщиком чучел, и Уолли как-то принёс в школу чучело скунса. Каким-то образом оно очутилось на стуле директора, ну и, разумеется, подозрение пало на Уолли, хотя тот клялся, что этого не делал. Весь школьный комитет встал на защиту мальчика, но Ван Брук вышвырнул его из школы, заявив: либо он в школе начальник, либо он разрывает контракт. Лайл не решился воспрепятствовать его решению.
– Прямо чудовищное наказание.
– Хотя фактически Уолли не пострадал. С детских лет он работал с отцом и потому открыл магазин по продаже набивных чучел, так что и без аттестата неплохо устроился. Правда, только благодаря своему таланту. Охотники со всего Среднего Запада шлют ему шкуры.
– Ещё кофе, Ларри?
– Нет, спасибо. Он чересчур крепкий. Чего доброго, запляшу посреди службы и пролью чашу. – Он взглянул на часы. – Слышу звон колоколов. Закончим позже, – И, остановившись по дороге к выходу, он добавил: – Посмотришь, что будет, когда новость долетит до Локмастера. Там и так считают нас дикарями, а теперь вообще смешают с грязью.
После того как Ларри отправился на звон колоколов, раздающийся с башни Старой каменной церкви, для Квиллера прозвучал сигнал с лоджии третьего яруса, где после всех ужасов прошедшей ночи отсыпались сиамские обитатели амбара. Освободив кошек из заточения, он стал кормить их завтраком, а тут как раз и позвонила Полли Дункан. Квиллер решил, что она уже в курсе случившегося, хотя говорила на удивление жизнерадостным голосом.
– Дорогой, – начала она. – Я ещё в Локмастере. Свадьба прошла великолепно, но празднование немного затянулось. Ты сегодня утром кормил Бутси?
– Э… да, – ответил он, подумав, что не грех будет слегка соврать. При данных обстоятельствах о Бутси он начисто забыл.
– Как поживает моя маленькая радость? Он хорошо ел? Ты разговаривал с ним?
– Да, конечно. Мы вовсю обсуждали американскую внешнюю политику и курс доллара. Когда ты вернешься? Не забыла, что мы обедаем в «Типси»?
– Как раз по этому поводу я тебе и звоню, дорогой. Меня приглашают на завтрак в «Конь-огонь», и я, пожалуй, соглашусь. Это четырехзвёздный ресторан, я там никогда не была. Не возражаешь? А в «Типси» мы пообедаем в следующее воскресенье, – Она, как никогда, была в приподнятом настроении.
