своём любимом городе – скверах, парках, цветущих весной каштанах, одной из самых больших площадей в мире им. Дзержинского. Величественных и прекрасных соборах – Успенском и Покровском и других достопримечательностях своего родного города. Из её слов, так ярко, как наяву виделся прекрасный облик города, что мне хотелось тоже там побывать.
Она же в молодости работала простой гардеробщицей в театре. Видела великих людей совсем рядом, это и Леонида Утёсова, Клавдию Шульженко, Людмилу Гурченко, писателя Олеся Гончара и Остапа Вишню, знаменитого кинорежиссёра Александра Довженко, композитора Исаака Дунаевского и многих других знаменитостей. Принимая из их рук пальто и шубы, она гордилась тем, что как – то сопричастна к их жизни.
Она любила говорить, что театр начинается с вешалки. Рассказывая мне смешные случаи из жизни театра и знаменитостей, очень хотела поехать со мной на Родину и сводить меня в свой театр. Да, она считала его своим, потому что проработала там сорок лет. В деревянной шкатулке хранила белый шёлковый шарф, на котором было написано триста автографов знаменитостей. У неё для этого был специальный химический карандаш, которым писали на шарфе.
Она очень гордилась этим и часто доставала шарф из шкатулки и объясняла мне, где, чей автограф. Она каждый год собиралась поехать, но поездки всякий раз откладывались. Причины были разные, она много работала, «крутилась», как белка в колесе. Хотела, чтобы я ни в чём не нуждалась.
Она жила ради меня. Я только сейчас это поняла. Когда она серьёзно заболела, то постоянная нехватка денег, рушила все планы. Почти все деньги уходили на её лечение и их постоянно не хватало. А болезнь прогрессировала. Особенно за последний месяц её здоровье сильно пошатнулось. А последние дни вообще были невыносимы. Каждый вечер, сидя рядом и держа её руку в своей руке, произнося ласковые слова, и обещая, что я обязательно найду деньги на поездку, а также видя, как с каждым днём жизнь в её теле угасает и, зная, что нам осталось недолго быть вместе, слёзы текли из моих глаз.
А сердце разрывалось от горя. Поверьте, всё было сделано ради любви к родному и единственному на всём белом свете человеку. Но, когда до меня дошло, что из-за моего некрасивого поступка обвиняют невинного человека – сторожа Петровича, мной было принято решение – сознаться, да и деньги уже не нужны. Ехать никуда не надо.
Моя любимая бабушка, оставив меня одну, навсегда ушла. Сегодня ночью она умерла. С большой душевной болью и горечью в словах, произнеся эти слова, девушка расплакалась. Участковый погладил её по голове и, не зная, как ещё успокоить, сел на стул напротив и дал время выплакаться. Достав из кармана платок, молча вытер ей слёзы. Предложил выпить воды и когда она успокоилась, произнёс:
– Мила, молодец, что пришла ко мне и во всём созналась. Ты поступила благородно и честно. А в каком классе учишься?
– В десятом.
– Совсем взрослая. Как дальше жить собираешься? Родственники есть?
– Никого, папа с мамой умерли, когда мне было пять лет. Меня бабушка воспитывала.
– Мила не расстраивайся, что-нибудь придумаем. Одну тебя не оставим.
В это время раздался стук в дверь, и в комнату вошла тётя Даша с журналистом.
– Девочка, хорошая моя, а я ищу тебя по всей деревне. Спасибо, Гоша видел, как ты сюда пошла. Я её забираю, – произнесла тётя Даша и, решительно взяв Милу под руку, повела к двери. Затем обернувшись, добавила:
– Забираю к себе. Мне внучка нужна. Вдвоём нам будет веселее.
После ухода Милы и тёти Даши, участковый с Гошей несколько минут молчали. Первым заговорил участковый. – Это Мила послала вам письма с фото, но сделать это, её вынудили жизненные обстоятельства. Она ради любви к своей больной бабушке пошла на такое. Но девочка молодец, нашла в себе силы воли и сама пришла ко мне. Вот только одно интересное обстоятельство, она напечатала уже проявленную плёнку, которую нашла на берегу.
После этих слов, Гоша, не выдержав пристального взгляда участкового, отвёл глаза в сторону. Наступила неловкая тишина, которую прервал лейтенант.
– А ты, друг мой, плёнки больше не теряй. Гошу словно током ударило.
От неожиданности слов, внутренне сжавшись от стыда и присев на краешек стула, он тихо спросил:
– А откуда ты узнал, что это моя плёнка?
– Сложного ничего не было, чтобы вычислить тебя. Мила нашла плёнку рано утром в субботу, на берегу, когда шла за молоком. В пятницу были танцы. После танцев ты был как раз в том месте, где Мила её нашла. Ты встретил там Фросю и успокаивал её. Она мне всё подробно рассказала и даже показала место, где она лежала. Когда я опросил девчат, они сказали, что фото сделано в пятницу, так как на фото видно, как Надежда держит в руках голубую кофту. А её, она, только в пятницу надевала. Значит, фото сделано в тот день в обед. Проявить плёнку можно только в клубе, и ни у кого дома. Это мне Николай сказал. Мальчишки не могли сами её проявить. А ты в пятницу в клубе проявлял плёнки. И был до этого на речке, когда сам купался и обнаружил Фёдора. А по времени это было в обед и девчата как раз были там. Что, устраивает такой расклад?
– Да – а, ты прямо Шерлок Холмс, всё разложил по полочкам,– произнёс Гоша, доставая из кармана пачку сигарет. – Будешь? – А, давай, покурим! Продолжение других историй следует.
