о моём существовании. Она забыла и о дочери с мужем, растворившись среди гостей.
Моё появление в обществе не было скандалом, как предсказывала мачеха. Я уже была не так популярна, как новое пополнение красивых молодых офицеров из Англии, прибывших на днях в Сент-Огастин. Девушки визжали от восторга, рассматривая младших сынов сэров и лордов. Юно-шам предстоял нелёгкий выбор в их жизни. Либо в священники в приход на землях отца, либо армия. Эти, что пересекли океан, предпочли эполеты псалтырю.
Изабель не стала исключением. Кокетливо помахивая веером, моя сестра бросала взгляды на молодого лейтенанта Коллинза. Он тоже сразу заприметил белокурую красотку, и поспешил предъявить на неё права.
Весь вечер лейтенант Коллинз танцевал с Изабель, не отходя от неё ни на шаг.
Думаю, лощеный англичанин сразу осведомился о богатых невестах плантаторов и среди них подбирал себе кандидатуру. Быть супругом жены с приданым намного лучше, чем служить на окраинах колоний и отбивать набеги дикарей. До богатств и званий вряд ли дослужишься, а вот жизни можно лишиться, не дотянув и до двадцати пяти лет. Никто не застрахован от стрел и болезней на службе Его Величества.
Со мной тоже танцевали. И сыновья плантаторов. И сами плантаторы.
И молодые лейтенанты. И даже сам полковник Фюргенсон. Кстати, вдовец.
Танцевали не больше одного раза. Потанцуют, нагладят комплиментом и отведут к отцу. Два и более считается в обществе, как интерес и скорое предложение.
Леди Джейн оказалась права. Я не их круга. Я красивая. Они смотрели на меня, как на сочное яблоко. На большее никто не мог отважиться. Может, кто-то из новоприбывших в колонии и отважился бы жениться на мне при условии, что единственная наследница отца. Только мне такой брак не нужен. Я хотела любви. Любви настоящей, а не за большое приданое.
Отец чувствовал мою подавленность. Я так мечтала о бале! А мои мечты разбились о жестокую реальность высшего общества. Общества, где происхождение имеет большое значение. Меня это происхождение под-качало.
Отец обнял меня, после очередного моего танца с новым кавалером, и поцеловал в щёку.
— Ты звезда этого бала, девочка моя, — прошептал он, улыбаясь мне, — и твой жених уже мчится сюда.
Я думала, мой отец просто подбадривает меня и, прижавшись ещё ближе к нему, поблагодарила за поддержку:
— Спасибо, папа.
— Ты моя дочь и это мой долг устроить тебя в этой жизни, родная.
Мы уехали с бала, когда первые лучи солнца озарили небо. Леди
Джейн храпела, как хрюшка. Утомилась бедняжка танцевать и хохотать с кавалерами.
Моя мачеха была очень красивая женщина и пользовалась успехом у всех мужчин. Она делала всё, чтобы супруг испытывал муки ревности.
Только Эдмунд не испытывал к жене никаких чувств, кроме равнодушия.
Мачеха злилась, проклиная его и брак, принёсший ей одни несчастья. Потом успокаивалась, переключаясь на ленивых рабынь. Вот так они и жили.
Жена страдала от холодности мужа, а муж убегал от сварливой жены в объятья любовниц. Мой отец был довольно пылким мужчиной, но с другими женщинами. Наверное, когда-то моя мачеха любила его за эту пылкость, поэтому сейчас она так страдала, не получая её. Изводила себя рев-ностью. Иногда мне было её жаль.
Изабель всю дорогу прожужжала мне правое ухо, перечисляя достоинства душки Гарри Коллинза. Тот лейтенант, что не отходил от Изабель на балу.
Один отец смотрел на плантации, пробегавшие в окне экипажа, и сетовал, что в этом году хлопка будет мало. Потом усмехался, говоря: «а табака больше, чем в прошлом году». У отца было ещё и две плантации табака.
Когда хлопок падал в цене или случались непредвиденные обстоятельства, всегда выручал табак. Его не только нюхали и курили, но и использо-вали в медицине. Он умел выгодно вложить деньги, покупая дома в Сент-Огастине и сдавая их под большие проценты. В Банке у него тоже были вложения. Имел проценты и в Ост-Индийской торговой компании. Так что мой родитель никогда не прогорал! Всегда на плаву. Получив в наследство одну плантацию, он превратил её в империю, а себя в императора. Поэтому мой отец мог спокойно плевать на общественное мнение. Тем более что это мнение он мог купить, если очень надо будет.
Нас у парадного входа встречал новый конюх. Он помог хозяевам выйти из экипажа. Подавая мне руку, Лука опустил глаза, а я почувствовала, как мои щёки горят. Испугавшись, что кто-то заметит это, я подхватила юб-ки и бросилась к ступенькам.
Изабель крикнула мне вдогонку, выходя из экипажа:
— Подожди!
— Догоняй! — не оборачиваясь, сказала я, уже скрываясь в доме.
И только, когда двери моей спальни закрылись за спиною, я смогла выдохнуть и вдоволь надышаться этим пьянящим воздухом любви.
До чего же он красив. Мне не нужны были лейтенанты, сынки плантаторов, богатые вдовцы. Я хотела просто жить, наслаждаясь каждой мину-той рядом с Лукой. И никак не могла понять, почему отец, такой всесиль-ный и богатый, не может дать мне этого счастья. Дать свободу Луке и маленькую хижину, где мы будем жить, как простые люди. Я так мечтала об этом. Тайком мечтала, боясь сказать кому-то о своей любви к чер-нокожему рабу.
Через два дня я осмелилась зайти на конюшни. Лука встретил меня в воротах. Поклонился, но не смотрел вниз, как положено рабам. Рабы моего отца болтливы. Моё происхождение уже было известно ему.
Он смотрит на меня, а я на него и теряюсь. Не знаю, что ему сказать. Я
даже забыла, зачем пришла, стоило мне только переступить порог конюшни и увидеть молодого конюха. Стою, бледнею и краснею одновременно.
Не растерялся Лука.
— Мисс Лили, вы хотите сделать конную прогулку?
Он уже знает моё имя. Моя догадка верна. Рабы сплетничают за моей спиной. Впрочем, как и всегда. Годы ничего не изменили.
— Да, — я пытаюсь смотреть на него, — мне нужна лошадь. Запряги
Эмму.
— Вас сопровождать?
Он спокоен, а моё сердце барабанами стучит в груди. И этот нежный бархатистый голос Луки, словно накрывает мне с ног до головы.
— Да, — отвечаю я, отводя взгляд.
Ну, что за глупая гусыня? Чего бояться? Он раб и намного смелее меня.
Я выросла в доме белого отца. Воспитывалась, как госпожа, и так нереши-тельна с ним.
Лука запряг мою лошадь. Помог забраться в седло. Взяв под уздцы Эм-му, спросил:
— Куда вы хотите прокатиться?
— Просто хочу… — я осеклась.
А куда я хочу? Никуда. Я пришла поглазеть на тебя. И мне стыдно за это неподобающее поведение для леди.
— Я хочу проехать верхом, вот и всё, — придумала
