взгляд от листа запоминающей бумаги, мягко пригрозил высокий мужчина. Бумагу он аккуратно расположил на краю стола, где не было ни еды, ни посуды. В правой руке мужчина держал маленькое световое перо. Оно преобразовывала пропись мужчины в печатный текст, когда он водил ею по бумаге. Мужчина опустил взгляд на лист и тихо выругался, — Ну вот! Из-за тебя я сбился с ритма и последнее слово доклада превратилось в кашу. А ну сядь, ЖИВО!
Но Кин упрямо стоял на месте, продолжая раздражённо выбивать ритм ногою. Юноша с конским хвостом, лениво двигая пальцами в воздухе перед собой, тяжело вздохнул. Он чуть приподнял голову, и в свете ламп, вокруг правых уха и глаза, тускло заблестела золотая тонкая нить Паутины.
— Кин, честное слово, не зли Ива, — очень мягким и весёлым голосом, сказал юноша. — Давно головой в земле не торчал?
— Ты мне тут тоже не умничай, Ам! — угрюмо пробасил Ивар, аккуратно тыкая другим концом пера в бумагу. Нечитаемые символы на ней после прикосновения пером медленно исчезали, вспыхивая и затухая. — Сколько раз тебе говорить, что Паутину вне заданий использовать имеют право лишь высший офицерский состав. Живо отключи!
— Что ты такой злой, Ивар? — пробубнел Ам, нажимая на висок. Паутина задрожала и втянулась в ухо. — До годового отчёта ещё почти два месяца.
— Ты когда-нибудь его делал? — с ноткой сарказма, спросил Ивар, выпрямляясь и злобно посмотрев на Ама.
— Нет, а что? — ответил тот с выражением наивного ребёнка.
— Тогда заткнись и жди остальных! Если не ошибаюсь, то они…
— Они здесь!!! — возбужденно выпалил Кин, подскочив вплотную к окну и вжавшись в него. — И этот книжный червь будет одним из нас?!
Ивар и Ам взволновано переглянулись и быстро подошли к окну. Почти одновременно с ними к окну подошли девушка с молодым мужчиной.
— Ой, какой он серьёзный и хмурый, — заметила девушка, прижимаясь к своему собеседнику, а потом, приглядевшись, охнула. — С ними командир Мендель с главнокомандующим и госпожа Сина! А я думала, что это будет более локальная встреча.
— Ну, как минимум, командира стоило ожидать, Хана, — протянул Ивар, внимательно провожая взглядом небольшую процессию, следовавшую ко входу в столовую «Военную академии», в которой и собрались мусорщики. — Особенно если учесть, что он весьма простой человек. А вот, что здесь забыла госпожа Сина?
— Да пох на это! — выпалил Кин, отлипая от стекла и молнией направившись к выходу.
— Ам, — не оборачиваясь, спокойно сказал Ивар.
— Да, понял я, — угрюмо ответил он. Ам достал из маленькой сумочки, висевшей на его ремне, свинцовый шарик размером с горошину. Зажав снаряд между указательным и большим пальцами вытянутой руки, он запустил его прямо в затылок Кина. Тот уже добежал до закрытой двери, когда пулька угадила в него. Кин, издав звук, среднее между кряканьем и хрюканьем, упал лицом вниз, при этом зацепив макушкой дверь. На ней осталась тонкая кровавая полоса.
С противоположной стороны зала поднялся дробный звук. Через несколько секунд в проёме двери, откуда валил ароматный запах, появился коренастый мужчина с короткой рыжей шевелюрой. Он был облачен в белую рубашку с короткими рукавами и белые штаны, а на голове восседал белый накрахмаленный поварской колпак. Лишь небольшое жирное пятно возле ворота рубашки портило впечатление от одежды. Повар внимательно и с недоверием осмотрел столовую, а потом уставился на присутствующих. Они испуганно посмотрели на мужчину, плотно сжимая рты. Повар коротким кивком указал на обмякшее тело Кина и спросил грубым гортанным басом:
— Почему этот идиот лежит возле двери моей столовой, и какого чёрта она замарана его грёбанной кровью?
— Он, эм, хотел устроить маленький сюрприз нашему новичку, Моти, — очень тихо ответил Ивар. Он — двухметровый гигант, сутулился и старался не глядеть в глаза маленькому повару, — Поэтому Ам… его успокоил.
— Вот значит как, — с убийственным холодом, протянул Моти, слаживая руки на груди и щуря глаза. — Ну тогда ладно, но испорченную дверь, я запишу на его счёт. И учтите, если в моих владениях хотя бы у одного из стульев будет хотя бы одна малюсенькая трещинка, то я за себя не отвечаю.
Повар, захлопнув за собою дверь, исчез, а четверо друзей ещё с полминуты стояли как вкопанные. Первым опомнился Ивар. Он тряхнул головой и слабо промолвил:
— До сих пор не могу понять, почему этот человек наводит на меня столько страху. Ладно, Ам, давай живо перетащи этого идиота за стол и усади его так, чтобы казалось, что он спит.
— Что? — возмутился Ам, всё ещё стоя у окна, — Хватит того, что я оглушил его. Пусть лежит, где и упал. К тому же, Чуви всегда ищет повода поглумиться над ним, так зачем его лишать такой радости?
— Не Чуви ищет повода поглумиться, а сам Кин, по доброте душевной, на него нарывается. И поэтому: я, и даже ты, не позволим, хотя бы сегодня, случиться очередной сценке трагикомедии, — спокойно, но с сильным нажимом в каждом в слове, ответил Ивар, подходя к столу и ложа на свой недоделанный отчёт правую руку, на которую была надета тусклая красно-белая перламутровая перчатка. Секунда, и отчёт исчез во вспышке света.
— Мне запрещаешь пользоваться Паутиной, но при этом используешь Арсенал, — недовольно пробубнел Ам, пока тащил Кина за подмышки к свободному месту.
— Я командир среднего звена, чтоб тебя Ам, и я и имею право использовать Арсенал в пределах всех этажей «Параллели», — тихо и угрожающе буркнул Ивар, но при этом подхватил Кина под ноги и помог ему усадить своего нерадивого подчинённого за стол. Он скрестил ему руки на груди и наклонил голову к ней же. Ивар и Ам отошли чуть в сторону и присмотрелись.
— Будто уснул после тяжёлой смены, — мягко заключил Ивар.
— Ага, бедняжка, — мрачно согласился Ам. Они посмотрели друг на друга, после на Хану и её партнёра. Те также перевели взгляды с Кина на Ивара и Ама. С секунду другую они смотрели друг на друга с серьёзными лицами, а потом звонко рассмеялись, и смеялись бы дальше, но вдруг услышали голоса со стороны входа в столовую. Ивар с Амом кое-как успели сесть за свои места, когда дверь распахнулась и в зал, расправив руки, вошёл Чуви с иронично важным, полным пафоса, видом:
— Господа и дама! Я принёс вам как хорошие, так и плохие известия! Хорошая заключается в том, что у нас новый союзник, коллега и, я на это надеюсь, добрый друг! Но есть и дурная весть! За мной увязались два злых бесноватых духа! Дух хмурости и дух чрезмерной заботы!
— Да уж,
