— Что, черт возьми, происходит? — заинтересовался он. — Все бросились искать Аманду Малвени! Ты уже второй за сегодняшний день, кто ее ищет.
— Здесь был ее брат Керк?
— Может, час назад. Я сказал ему, что не видел Аманду целую вечность! — Приложив огромное усилие, он вновь на пару секунд сосредоточил свой взгляд на моем лице. — Ладно, не стойте там, мистер Холман. Входите и выпейте чего-нибудь. Никто не посмеет сказать, что я негос.., негостеприимен!
Повернувшись, он пошел в маленькую гостиную, воздух в которой был так насыщен парами марихуаны, что его можно было резать ломтями тупым ножом.
— Вон там. — Махнув рукой в направлении бара, он рухнул в ближайшее кресло. — Угощайтесь, мистер Колман.
Я приготовил себе бурбон со льдом, повернулся и посмотрел на хозяина дома. Его глаза почти закрылись, и я решил, что напрасно проделал весь этот путь в Санта-Байю.
— Я уже говорил Керку, — пробормотал он. — Аманда всегда была ведьмой, так чего волноваться из-за каких-то фотографий?
— Когда вы узнали, что она ведьма? — спросил я. — Во время своего турне, которое ваша шестерка проделала от одного побережья до другого?
— Три ведьмы и три колдуна! — хихикнул он. — Дьявольская комбинация, как вы считаете, мистер Толман?
— Да, — согласился я, потому что, черт возьми, как иначе можно ответить на подобный вопрос.
— Все в этом доме, прямо здесь. — Он снова хихикнул. — Все время это чертово мумбо-юмбо, но, может быть, спустя какое-то время ты настраиваешься на другую волну и — щелк — отключаешься. И тогда ты можешь обеими руками прикоснуться ко времени, — тут он вытянул руки перед собой и медленно сжал пальцы, — и подчинить его себе. Во всяком случае, немного погодя тебе становится ровным счетом наплевать на то, чем занимаются другие. Это как жестокое кино, но все равно кино. Когда становится по-настоящему плохо, ты просто его выключаешь. Отстраняешься, понимаете?
— Понимаю, — сказал я, улыбаясь, чтобы продемонстрировать свое дружелюбие.
— Знаете, мы были действительно странной компанией.
— Могу себе представить, — сказал я. — Я пока что не встречался с Амандой, но остальные действительно не от мира сего!
— А как они внезапно бросили меня, все одновременно, — продолжил он. — Я не знал, плакать или смеяться.
— Что же произошло? — спросил я чисто из вежливости.
— Найдете Аманду, спросите у нее. — Он искоса многозначительно посмотрел на меня. — Она та ведьма, которую вы разыскиваете, верно, мистер Холман?
— Верно, — признался я и сделал пару глотков из своего стакана. — Я слышал, Пит Кронин как будто художник?
— Вот именно — как будто. — Он громко зевнул. — Как это получается, что вы говорите, не раскрывая рта?
— Я чревовещатель! — огрызнулся я. — Разве вы не знаете, что вы моя кукла?
— Конечно, я все время знал об этом, — сказал он. — Вы думаете, я тупица или что-то в этом роде? — Его глаза совсем закрылись. — Тем вечером они все считали меня тупицей, но они сами были настолько тупы, что не понимали, на что способно течение.
— Течение? — пробормотал я.
— Аманда сказала, что никогда не знала об этом раньше, но, возможно, она лгала, как и все остальные, потому что все они отъявленные лгуны, — сонно произнес он. — Возможно, лгала, а возможно, и нет, но я-то знал! — Он снова удовлетворенно хихикнул. — Я об этом так и сказал после всего. Просто присматривайте за старым надежным Эдом Конциусом, и тогда мир сам присмотрит за собой.
Я с отчаянием подумал, что все это похоже на безумную игру в шарады, когда нужно угадать верное слово после пятиминутной болтовни.
— После всего? — попытался я отгадать.
— После всего. — Он опять широко зевнул. — Когда дело сделано, и все такое. Я был единственный, кто знал, понимаете?
— Знал? — откликнулся я.
— Знал? — Он вдруг открыл глаза и тусклым взглядом посмотрел на меня. — Что знал? — Мускулы его рта напряглись." — А кто, черт возьми, вы такой?
— Рик Холман, помните?
— Не знаю никакого Холмана! Убирайтесь отсюда, пока я не вызвал полицию! — Его глаза закрылись, и он рухнул в кресло, как будто кто-то повернул выключатель. А может быть, и в самом деле повернул, отчаявшись, подумал я.
Допив виски, я закрыл за собой входную дверь и направился к машине.
— Ровным счетом ничего! — С горечью сообщил я, усевшись на переднее сиденье. — Этот Конциус не просто витает в облаках, он уже вышел на космическую орбиту!
Ответа не последовало. Я присмотрелся и понял, что оказался в дураках, ожидая ответа от норкового пальто. Так куда же подевалась Мери Пилгрим? Может быть, зов природы, и она из чисто женской застенчивости уединилась за ближайшей песчаной дюной?
Я снова вылез из машины и пошел на пляж. Ночь выдалась безлунной, на небе только мерцали звезды, и океан выглядел черным и зловещим. Не успел я сделать и дюжины шагов, как в мои туфли забился песок, и я тихо выругался. Я прошел около двадцати ярдов в одну сторону, позвал ее по имени, потом прошел в другую и повторил процедуру. С таким же успехом я мог остаться в машине. В конце концов, с полными туфлями песка я вернулся к дому и позвонил в дверь. Прошло немало времени, прежде чем дверь приоткрылась на пару дюймов и Эд Конциус уставился на меня отсутствующим взором.
— Похоже, я где-то разминулся с одной женщиной, — закинул я удочку.
— Послушай, забулдыга! — прохрипел он. — Ты что, черт возьми, воображаешь, что здесь какой-нибудь дурацкий мотель? Ты уже третий за сегодняшний вечер, кто ищет Аманду Малвени, и, как я уже сообщил тем двум типам, я ее уже давно не видел. И уж точно не видел ее сегодня вечером!
— Аманда Малвени здесь ни при чем, — с отчаянием в голосе сказал я. — Я ищу Мери Пилгрим. Она сказала, что будет ждать в машине, но там ее нет.
— Ты еще больший псих, чем тот парень Колман, — решительно заявил он. — Тот, по крайней мере, знал имя девушки.
— Послушайте! — окончательно рассердился я. — Меня по-прежнему зовут Холман! Но сейчас я ищу Мери, а не Аманду. Вы понимаете?
— Нет, — бурно отреагировал он.
— Всего пять минут назад Мери Пилгрим сидела в машине.
— Нет, — с еще большей страстью произнес он. — Не надо!
Слишком поздно я понял, что он обращается не ко мне, а к кому-то, кто стоит у меня за спиной. В следующее мгновение что-то твердое обрушилось на мою голову, и лицо Конциуса исчезло в россыпи огней. И меня окутала полнейшая тьма.
Самый худший вид кошмара — это когда оказываешься совершенно беспомощным. Я не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, а когда попытался закричать, из горла у меня вырвался только придушенный хрип. Внутренний голос говорил мне, что я никак не могу повлиять на происходящее, поэтому у меня нет иного выбора, кроме как оставаться зрителем.
