добавив туда помимо цветов сувениры и статуэтки. А потом ревизия по прошествии отчетного периода выявила существенную недостачу, которую Ежова тут же приписала Герцу, как материально-ответственному лицу и быстренько настрочила на него заявление в полицию.
В противовес позиции Ежовой, Лазарев утверждал, что Герц был далеко не единственным материально-ответственным лицом, а всего лишь одним из них. К тому же, камеры видеонаблюдения в помещении магазина ни разу не зафиксировали за ним никаких противоправных действий. Судебно-бухгалтерская экспертиза зачем-то включила в сумму недостачи факты, когда живые цветы утилизировались как непригодные к продаже, а следователь не допросила всех нужных свидетелей.
Когда все нужные вопросы были заданы, а протокол составлен и зачитан присутствующим я поразилась предусмотрительности Дениса. Действительно, большая часть фраз, произнесенных Герцем, была искажена в пользу Ежовой и совершенно не совпадала с тем, что успела напечатать я.
Какое-то время Лазарев спорил со следователем, настаивая на том, что документ необходимо переделать, но, так и не добившись понимания, вписал в графу замечаний фразу о собственном несогласии и о том, что верные реплики участников будут приложены к протоколу позже отдельным ходатайством.
К этому моменту на улице стемнело и похолодало. Рабочий день был окончен, и я решила, что возвращаться на работу уже не имеет смысла.
Пока мы спускались по лестнице, Лазарев разговаривал со своим запуганным монументальной Ежовой подзащитным, подводя итог прошедшему следственному действию. Выйдя на широкое, ярко-освещенное только что вспыхнувшим прожектором бетонное крыльцо, мы попрощались с Герцем и остались вдвоем.
— Разве он виноват? Мне кажется, обвинение к нему несправедливо, — произнесла я, когда он отошел на достаточное расстояние, чтобы меня не услышать.
— В экономических делах часто так: кто первый написал заявление, тот и прав. Хотя, и по другим категориям такое не редкость. Задача адвоката — доказать следствию и суду неверность этого утверждения, — с легкой усмешкой ответил Лазарев.
Теперь, освещенный закатными лучами, золотившими его светлые волосы, словно нимб, он неожиданно предстал передо мной в образе непогрешимого борца за добро и справедливость. Эдакой «Сэйлор Мун в мужском варианте». И это веселое сравнение тоже заставило меня улыбнуться.
Я было уже привычно направилась к машине, но адвокат неожиданно меня остановил, придержав за плечо.
— Попросите Семена отвезти вас куда нужно и вернуться за мной, — произнес он, поежившись от налетевшего ветра. — Мне нужно зайти в изолятор к одному из своих подзащитных.
— Я не должна идти с вами?
— Вам туда нельзя, — коротко ответил он. — Да и не нужно. Хороших выходных, Ева Сергеевна.
Действительно, если само здание полиции производило столь мрачное впечатление, то я не очень-то желала знать, насколько атмосфера следственного изолятора его превосходит. Но, почему-то не торопясь садиться в блестящий черный седан, я продолжала смотреть на удаляющуюся в сторону одного из входов прямую фигуру Лазарева.
А пока водитель, которого, как оказалось, звали Семеном, вел машину по указанному мной адресу, я раздумывала над словами Дениса о том, что за своим невзрачным внешним видом я прячусь от окружающего мира. Возможно, в них была доля правды.
Мама всегда воспитывала меня в строгости, твердя, что ум важнее красоты. Фразу «не родись красивой, а родись счастливой», я слышала сотню раз с самого раннего детства. Привыкла быть в категории «ботаников» и не обижалась, когда меня называли «серой мышью», особенно на фоне яркой и привлекательной, как прекрасная порхающая бабочка, Аллочки. Но раньше я почему-то, и сама не стремилась выделяться, выбирая приглушенные цвета в одежде вместо броских, очки с толстыми стеклами вместо линз, собранные в пучок волосы вместо красивой прически.
Я привычно отказывала себе в каких-то маленьких удовольствиях: сладостях, красивой одежде и обуви, модных бьюти-процедурах, считая, что лучше и практичнее будет быстрее закрыть ипотеку.
А теперь задалась вопросом: разве я могу быть по настоящему свободной, если и правда прячусь от окружающих, словно чего-то боюсь? Разве являюсь по настоящему счастливой, если во многом себе отказываю?
Пожалуй, пришло время что-то изменить в своей жизни. Не в угоду Лазареву, и не потому, что рассчитываю, как он сказал, найти кого-то на сайте знакомств. Просто так. Для себя.
И, осторожно поднимаясь по ступенькам к собственному подъезду, чтобы на этот раз не поскользнуться, я решила, что будет неплохо выглянуть из-за воздвигнутой мной вокруг себя стены.
Вдруг за ней меня ждет что-то интересное?
Вечер, как и собиралась, потратила на редактирование речи Лазарева для прений, которую он набросал, пользуясь диктовкой. Расставила знаки препинания, выделила абзацы, исправила ошибки, а перед сном зашла на сайт Мамбы от имени вымышленной красотки Яны.
Новое сообщение от Дениса, оказывается, уже дожидалось ее. Или меня. А, впрочем, не важно.
«Для того, чтобы предлагать какой-то выбор, нужно что-то знать о человеке, которому его предлагаешь. И, хоть мы еще не пили на брудершафт, может будет проще будет перейти на «ты»?»
И я, а точнее Яна, с удовольствием перешла на «ты», а еще рассказала о немного о себе. Зная, о собственном неумении врать, старалась писать правду, умалчивая лишь о фактах, по которым Лазарев мог бы меня вычислить.
Обобщенно поведала о том, что работаю юристом, живу одна, воспитываю кошку, люблю читать. Призналась, что практически не умею готовить, иногда воспринимаю чересчур близко к сердцу критические замечания в свой адрес, не очень люблю спорт, но весной и осенью с удовольствием бегаю в парке.
Не дождавшись ответного сообщения, уснула. А уже почти провалившись в царство сновидений, поймала себя на волнительной мысли, что мне действительно интересно было знать мнение Дениса насчет написанного.
6. Доверие
— Я не стану рушить такую красоту! — категорично уперев руки в широкие бока заявила парикмахер из маленького салона на углу нашего дома, когда я с самого утра заявилась к ней с просьбой сделать мои волосы покороче.
Раньше я стриглась максимум раз в год, да и то не всегда, позволив прямым прядям отрасти ниже ягодиц и струиться вдоль спины блестящим светло-каштановым водопадом. Но во что бы то ни стало решила реализовать вчерашнюю затею с переменой собственного образа, и новая прическа стояла в самом начале моего коротенького списка.
— Все равно обрежу, — не уступила я, улыбаясь, поскольку в отличие от парикмахерши, волос мне было совершенно не жаль. — Не у вас, так у кого-нибудь другого. Теряете прибыль, между прочим.
— Вот же дурёха, потом отрастить очень тяжело, — посетовала женщина, покачав головой. — Знаешь сколько таких потом приходят и жалеют?
— А я не буду жалеть. К тому же, я ведь не налысо вас стричь меня прошу! Просто
