доказательство спала, обняв ее двумя руками, как игрушку. И Гермиона сравнивала… В детстве она была такой же, как и Луна — просто жить не могла без родителей, но вот потом. Потом началась школа, исчезло тепло, остались только требования: «ты должна», «ты обязана», «чтобы быть хорошей, надо»… Роза, поселившаяся в Луне, любила свою маленькую вечно непричесанную маму просто потому, что она есть.
— Пожалуйста, я должна увидеть, почему, — упрашивала она целителя и он, подумав, напоив девочку зельями, все-таки согласился. Потом Гермиона не раз жалела о своей настойчивости. Увидев, какими зверьми могут быть что маги, что магглы. Поняв, что пережила Роза. Брезгливость на лице мамы, миссис Грейнджер. Ненависть в глазах мистера Грейнджера. Проревевшись, Гермиона просто представила…. И была уложена рядом с… дочерью.
Я проснулась от того, что мамочка обнимала меня, что-то шепча во сне. Прислушиваясь, мне удалось уловить: «никогда-никогда» и «Розочка моя». От тепла этих слов захотелось плакать. Я обняла мамочку в ответ, прижалась и закрыла глаза. Пусть хоть весь мир исчезнет, я не хочу, чтобы случившееся стало правдой. Пусть мама будет всегда!
Потом нас отправили обратно в Хогвартс, но какие-то шевеления были. Неожиданно оказалось, что дядя Гарри больше не вернется к своей жестокой тете, потому что его взяла под опеку директор. Не могу себе представить такого, но он такой счастливый ходит, значит… Правда? А еще у него шрам полностью зажил, и очки стали другими.
Теперь я ходила на уроки вместе с мамой. Пусть даже я могу сдать СОВ хоть сейчас, но никогда не откажусь от того, чтобы быть рядом с мамочкой. О каникулах думать не хотелось, потому что как прожить две недели без мамы, я не знаю. Может, можно сделать так, чтобы я уснула, когда она уедет, и проснулась, когда вернется? Если злобные магглы ее не убьют… Как мне защитить мамочку от магглов? Ну как?
— Не надо бояться, — сказал мне папа. — Твою маму будут защищать, с ней ничего не случится.
— Папа! Это же магглы! Это магглы! Они точно убьют мамочку! Я знаю… — да, я опять плакала, потому что я не хочу, чтобы ее… Поэтому я решила. Да, я решила, что пусть лучше меня. Вот…
— Ох, редисочка, что же нам делать? — папа обнял меня, а мама смотрела так… грустно, что мне захотелось ее развеселить, но она не веселилась, а только начала вместе с папой обнимать меня.
— Я не поеду домой на Рождество, — сказала мне мамочка. — А до лета мы что-нибудь придумаем.
Мне стало стыдно, потому что у мамочки же тоже есть мама, но она маггла, значит, плохая, но она мамочкина мама, значит… Кажется я опять уснула. Потому что мамочка посмотрела на меня без улыбки и сказала, что если я буду так пугаться, то получу. А я сказала, что на все готова, только бы чтобы она была.
— Спасибо, — просто сказал Ксено этой отважной девочке.
— Она не сможет без меня, — ответила Гермиона. — Как и я когда-то давно не могла без родителей.
— А как отреагируют ваши родители? — поинтересовался мистер Лавгуд.
— Они поймут, — уверенно произнесла мисс Грейнджер. — Даже, если нет, Луна важнее.
Я подслушивала, и мамочка это сразу же поняла, услышав, что я заплакала. Она меня погладила и запретила плохо о себе думать. А я же послушная?
Часть 7
Гермиона честно написала родителям о девочке, которой она очень нужна, и что поэтому не приедет на Рождественские каникулы, но вот ответ… Ответ мамы и папы вызвал истерику в гостиной, да такую, что испугались все и среагировал порт-ключ Луны. Обе девочки спали, напоенные зельями, а Ксено читал письмо, вызвавшее сердечный приступ мисс Грейнджер и, конечно же, Луны.
«…Если тебе кто-то важнее нас…», «…можешь вообще не возвращаться…», «…не нужна такая дочь…», «…летом сразу же отправлю к психиатру, путь посмотрит…» и еще много-много злых, болезненных слов было в этом письме. Вздохнув, Ксенофилиус кивнул Гиппократу, отправляясь к родителям мисс Грейнджер. Двое взрослых совсем не думали о своей дочери, как о человеке, она была для них… Вещью? Статусной игрушкой? Вложением в будущее? Мистер Лавгуд так и не разобрался. Борясь с собой, чтобы не наложить Обливиэйт, мужчина только тяжело вздохнул. В Министерстве Магии, напротив, довольно легко оформили опекунство, учитывая, кто рекомендовал. Теперь девочка, по крайней мере, не останется одна, если эти двое решатся пойти до конца.
Я проснулась и сразу же обняла мамочку. Она лежала и смотрела в потолок… При этом глаза ее были, как на той колдографии, поэтому я испугалась, что магглы убили ее, и завизжала на все отделение. А мамочка будто очнулась, сразу же обняв меня и принявшись успокаивать. Я дрожала так, что кровать ходуном ходила. Почему-то мне совсем не разговаривалось. Я могла только плакать, а говорить совсем нет. Мамочка испугалась за меня, тут и целитель прибежал.
— Что случилось? — спросил он мамочку.
— Не знаю, — ответила она. — Роза… Луна сильно завизжала, а теперь только плачет.
— Испугалась… Чего-то она сильно испугалась… — задумчиво произнес дядя Гиппократ и напоил меня зельем. — Чего ты испугалась, малышка?
— Мамочка… лежала так… как в тот день… — прошептала я, вцепившись в ее пижаму так, что, наверное, даже больно сделала.
— Мисс Лавгуд испугалась вашего выражения лица, — объяснил целитель Сметвик. — Она подумала, что вы умерли.
— Я никогда не умру, — пообещала мне взявшая себя в руки мамочка, тяжело вздохнув. — Но мне нужно будет поговорить с моими родителями.
