поощрялся. В 1267 году патриарх Иерусалимский Вильгельм II Аженский попросил Папу не разрешать пересекать море тем, кто не может сражаться, "бедным, старым и невооруженным", потому что они будут скорее мешать, чем помогать и станут бесполезными ртами, которые нужно кормить. С другой стороны, тем, кто не исполнял свой обет или не откупился от него, было обещано отлучение от Церкви[44].
За всем этим должен был следить легат. 13 июня 1269 года Рауль де Гроспарми поручил аббату Сен-Пьер д'Овиллер напомнить крестоносцам в графствах Шампань и Бри о приближении срока, установленного королем Франции для их отъезда — первой недели мая 1270 года. Те, кто не мог уехать, или те, кто предусмотрительно оставил себе возможность откупиться от обета, должны были выплатить причитающуюся сумму в руки аббата. Аббат должен был с особой тщательностью вести список тех, кто откупался от своего обета. Четыре месяца спустя, 16 октября, аббат обратился к архиереям и сельским деканам епархий, в юрисдикции которых находились графства Шампань и Бри (Реймс, Шалон-сюр-Марн, Суассон, Мо, Париж, Санс, Осер, Лангр и Труа). Они сами должны были созвать подведомственных им приходских священников и попросить их назвать имена всех тех, кто принял крест в их приходе, а также имена наследников и душеприказчиков тех, кто, приняв крест, умер в течение прошедших трех лет. На основании решения легата Симона де Бри, те, кто публично отказался от обета, должны были быть отлучены от Церкви, и на приходских священников возлагалась обязанность огласить этот приговор. Таким образом выстраивалась вертикаль: Папа делегирует свои полномочия легату, легат задействует аббата Сен-Пьер д'Овиллер, который созывает приходских священников, которые должны составить список крестоносцев в своем приходе. Организация крестового похода была серьезным делом[45].
В октябре 1268 года Папа распространил индульгенции, предусмотренные для крестоносцев, на тех, кто отдаст королю Франции значительную часть своих доходов для подготовки его заморской экспедиции. Эти люди как бы лично уходили уходили в паломничество. Во время проповеди похода в Бретани один доминиканец получил пожертвований на сумму 700 ливров. Как видим собранные таким образом суммы были далеко не ничтожными. Поступления от десятины, завещаний, откупов от обетов и пожертвований на крестовый поход трудно оценить суммарно. Но несомненно, они представляют собой огромную сумму. По оценкам, от 200.000 до 250.000 турских ливров — это годовой доход от десятины, взимаемой с Церкви во Франции. За три года король мог рассчитывать получить от 600.000 до 750.000 ливров, к которым следует добавить суммы, выплаченные по завещаниям и откупам или для получения эквивалента статуса крестоносца. Вряд ли будет ошибкой предположить, что общая сумма составила 800.000 или 900.000 турских ливров. Эту оценку следует сравнить со стоимостью первого крестового похода Людовика в Египет: 1.500.000 турских ливров, и с некоторыми конкретными данными ― жалованье рыцаря за год составляло 160 ливров, боевой конь среднего качества стоил от 50 до 100 ливров[46].
Ресурсы домена
Во второй половине XIII века еще было живо убеждение, что "король должен жить за счет своих владений", то есть, доходов со своего домена. Король при династии Капетингов все еще оставался феодалом. Не существовало не только налогов в масштабах всего королевства, но и король получал доход только с тех земель, над которыми имел непосредственный контроль. Поэтому нужно было сделать все, чтобы извлечь из этого максимальную пользу.
Среди обычаев, составлявших "феодальное право", существовало обязательство вассалов и зависимых людей выплачивать помощь (aide) своему сюзерену в четырех случаях: отъезд в крестовый поход, плен, посвящение в рыцари старшего сына, замужество старшей дочери. Людовик отправлялся в крестовый поход, выдал замуж старшую дочь (в 1255 году!) и посвятил в рыцари принца Филиппа, старшего из своих сыновей. Таким образом, помощь была востребована во всем королевском домене, но не без протестов. В первые годы правления Филиппа III Парижскому Парламенту пришлось разрешить множество споров, возникших в связи с выплатой этой помощи. Принцип был общепринятым, но сумма, подлежащая выплате, не была установлена обычаем а агенты короля договаривались о ней с каждой общиной. В целом, однако, деньги поступали исправно. Как показал американский историк Уильям Джордан в отношении Египетского крестового похода, именно города внесли наибольший финансовый вклад в подготовку этой экспедиции[47].
Подготовка Альфонса де Пуатье
Альфонс, граф Пуатье, был вторым во Франции человеком после короля. После гибели Роберта I д'Артуа в сражении при Мансуре, Альфонс стал старшим из оставшихся в живых братьев Людовика. Самый младший брат, Карл, граф Анжуйский, Мэнский и Прованский, стал королем Сицилии в 1266 году и хотя он внимательно следил за тем, что происходит при французском дворе, он был занят своими собственными великими проектами. Более того, огромные владения Альфонса сделали его самым влиятельным и богатым принцем во Франции, уступающим лишь королю. В 1241 году он получил графство Пуатье в качестве апанажа, а в 1248 году, после женитьбы на Жанне, единственной наследнице Раймунда VII, стал графом Тулузы. Хотя большую часть времени он проживал в Иль-де-Франс, в его владениях от его имени действовала строгая администрация, о чем свидетельствуют сохранившиеся документы. Логично, что именно о подготовке этого "скупого и жадного, недоверчивого, коварного, и в целом несимпатичного" принца, говоря словами его историка Ива Досса[48], мы знаем лучше всего.
Нет никаких сомнений в личном участии Альфонса в подготовке похода. Хотя обычным языком его канцелярии была латынь, письма, которые он адресовал своим офицерам о крестовом походе, были на французском. По его словам, у него было "намерение лично помочь Святой Земле", сенешалю Тулузы он пишет о "большой нужде в Святой Земле", "задаче поспешной, потому что приближается дата отъезда". Принц ревностно готовился к предстоящему крестовому походу, для которого ему пришлось применить "боль, заботу и усердие, чтобы раздобыть деньги".
Крестовый поход в Египет стоил Альфонсу больших денег. В 1261 году, когда он собирался вернуться в Святую Землю, граф Пуатье добился от своих подданных на юге Франции выплаты фуажа (fouage), налога, взимаемого с каждого домохозяйства в каждой деревне, которым его тесть Раймунд VII уже пользовался несколькими годами ранее. Несмотря на этот прецедент, Альфонс, похоже, не был очень уверен в своей правоте, и поэтому решил договориться с каждым городом о размере его взноса, что привело к длительным задержкам. Альфонс выдал общие инструкции всем своим офицерам, чтобы помочь им в проведении переговоров. Одним из главных аргументов, который необходимо было выдвинуть, являлся тот факт, что граф впервые просит о таком сборе, в то время как король и другие бароны уже два или три раза просили об этом своих подданных. Представителям графа рекомендовалось проявлять максимальную гибкость. В городах, зависимых от вассалов графа, требовалось согласие последнего, городам, желающим выплатить единовременную сумму, разрешалось это сделать, а процедура взимания фуажа оставалась на усмотрение жителей.
В
