— Выйди в коридор и, если эта дама попытается уйти, как ее муж, задержи.
Он закрыл дверь, ведущую из этого кабинета в его.
Торранс заказал стакан пива, и Мегрэ машинально с удовольствием его выпил.
— Есть новости?
— Я там побывал. Вы знаете авеню Шатийон. Можно подумать, что попал в провинцию, хотя совсем рядом авеню д'Орлеан. Семнадцатый, в котором они живут, — новый семиэтажный дом из желтого кирпича, жильцы по большей части служащие и коммивояжеры.
Стенки, похоже, такие, что в каждой квартире слышно все, что происходит у соседей. На всех этажах есть маленькие дети.
Мартоны живут не в самом доме. На его месте раньше стоял частный особняк, который потом снесли. Но двор остался: в центре дерево, а в глубине — двухэтажный коттедж.
Внутренняя лестница ведет на второй этаж, где находятся две спальни и кабинет.
Восемнадцать лет назад, когда Ксавье Мартон, тогда еще холостяк, снял эту квартиру, весь фасад первого этажа был застекленным, там находилась столярная мастерская.
Позже столяр куда-то съехал. Мартон снял и первый этаж, из которого сделал милую комнатку — полумастерскую, полугостиную.
В целом выглядит все неожиданно изящно и занятно.
Неординарное жилье. Сначала я предложил страхование жизни консьержке, которая выслушала мой треп, не перебивая, потом заявила, что не нуждается в этом, поскольку в один прекрасный день получит страховку по старости. Тогда я спросил о жильцах, которые могли бы стать моими клиентами. Она назвала несколько фамилий.
— У всех социальная страховка, — добавила она. — У вас мало шансов…
— А не проживает ли здесь у вас некий месье Мартон?
— Да, в глубине двора. Может, они?.. Они очень хорошо зарабатывают. В прошлом году купили машину.
Погодите…
— У них кто-нибудь дома?
— Думаю, да.
Как видите, патрон, все было не очень сложно. Я позвонил в дверь мастерской, мне открыла довольно молодая женщина.
— Мадам Мартон? — спросил я.
— Нет. Моя сестра вернется часам к семи.
Мегрэ нахмурил брови:
— Что собой представляет сестра?
— Женщина, на которую на улице оборачиваются мужчины. Лично я…
— Она произвела на тебя сильное впечатление?
— Ее трудно описать. Я бы дал ей максимум тридцать пять лет. Не то чтобы она была очень красивой или эффектной. Элегантностью она меня тоже не поразила, потому что была в простом черном платье и непричесанная — как женщина, занимающаяся уборкой.
Вот только…
— Что «только»?
— Вот что: в ней есть что-то удивительно женственное, трогательное. Чувствуется, что она очень добрая, немного напугана жизнью. Относится к тому типу женщин, которых мужчине хочется защитить. Вы понимаете, о чем я хочу сказать? Ее фигура очень, очень женственная.
Он покраснел, увидев веселую улыбку Мегрэ.
— Ты долго с ней общался?
— Минут десять. Сначала я заговорил о страховке.
Она мне ответила, что ее зять и сестра, каждый, застраховались на крупную сумму на год…
— Точную сумму она не назвала?
— Нет. Знаю только, что застраховались они в «Мютюэль». Еще она добавила, что сама не нуждается в страховке, потому что получает пенсию. Возле одной стены стояли рядом стол и верстак, на столе — сложный макет железной дороги. Я рассказал, что недавно купил железную дорогу сынишке. Это позволило мне задержаться в доме. Она меня спросила, где я покупал игрушку, не в универмаге ли «Лувр», и я ответил «да».
— Значит, продавал вам ее мой зять…
— И все? — спросил Мегрэ.
— Почти. Я обошел пару-тройку торговцев, но не решился задавать конкретные вопросы. Похоже, к Мартонам в округе относятся хорошо, платят они регулярно.
Только теперь Мегрэ заметил, что осушил стакан Торранса.
Прости, старина. Закажи себе другой, за мой счет… — И добавил: — И мне тоже. Я приду выпить, когда закончу разговор с посетительницей.
За время его отсутствия та не сдвинулась с места, лишь закурила новую сигарету.
Мегрэ сел на свое место и положил ладони на стол.
— Простите, на чем мы остановились? Ах да! Вы предложили мне задавать вам вопросы. А я не очень хорошо себе представляю, о чем вас спрашивать. У вас есть прислуга, мадам Мартон? Если я правильно понял, вы целыми днями работаете.
— Да, я работаю целыми днями.
— У вас свое дело?
— Не совсем. Однако мой патрон, месье Харрис, открывший магазин белья на улице Сент-Оноре, выплачивает мне довольно высокий процент с прибыли, потому что его бизнес держится в основном на мне.
— То есть вы довольно обеспечены.
— Да, обеспечена.
— Кажется, я уже слышал о фирме Харриса.
— Это один из трех лучших магазинов изящного нижнего белья в Париже. У нас избранная клиентура, в том числе и коронованные особы.
Теперь он лучше понимал некоторые детали, поразившие его в самом начале: скромную и в то же время какую-то особую элегантность посетительницы. Как бывает в мире высокой моды и некоторых других видах торговли, она постепенно усвоила вкусы и манеры клиентов, сохранив при этом необходимую скромность.
— Ваши родители тоже занимались торговлей бельем?
Теперь, когда они перешли на более банальную тему и вопросы казались невинными, она расслабилась.
— Они были далеки от этого. Мой отец работал учителем истории в лицее, в Руане, а мать никогда ничего не делала, разве что была дочерью генерала.
— У вас есть братья или сестры?
— Сестра. Она некоторое время жила в США, в Грин-Виллидж, в штате Нью-Джерси, недалеко от Нью-Йорка, с мужем; он был инженером в нефтеперерабатывающей компании.
— Вы сказали «был»?
— Два года назад он погиб при взрыве в лаборатории.
Сестра вернулась во Францию такой потрясенной, в таком отчаянии, что мы пригласили ее пожить у нас.
— Я вас только что спрашивал, есть ли у вас прислуга.
— Нет. Моя сестра не работает. Она моложе меня и вышла замуж в двадцать лет, когда еще жила с родителями. Она всегда была балованным ребенком.
— Это она ведет ваше хозяйство?
— Если хотите, это ее взнос в общий бюджет. Мы ее не просили, она сама на этом настояла.
— Вы тоже жили с родителями, когда встретили будущего мужа?
— Нет. В отличие от Дженни — это моя сестра — я чувствовала, что не создана для жизни в Руане, да и с матерью не очень ладила. В общем, я уехала в Париж, как только окончила среднюю школу.
