с кучей шпилек. Самых простых, недорогих шпилек, а не серебряных с камнями во главе, как у соседки, что россыпью лежали на чужой тумбочке.
Пока закончила с прической, Хелен уже немного озябла в одной нижней рубахе, что длиной была до колен. К сожалению, домашним халатом девушка пока не обзавелась, а в домашнее платье, принятое у местных дам, лишний раз переодеваться не хотелось. Все эти многочисленные завязки и бесконечные переодевания в узкие платья иномирной девушке не нравились. Поэтому Хелен одевалась утром сразу в платье на выход. Вот и сейчас достала из шкафа ученическую форму, но при этом заметила какое-то несоответствие. Отложив зеленое платье на кровать, Хелен внимательнее вгляделась в оставшиеся на плечиках свои платья. И чуть не взвыла.
Подолы всех трех ее платьев были безвозвратно испорчены. Длинные рванные прорехи с торчащими огрызками ниток шли практически по всей длине юбок. Низы платьев превратились буквально в лохмотья, повисая жалкими лоскутами.
Хелен выхватила одно из платьев, подскочила к спящей соседке и растрясла ее за плечо.
– Это что такое? – Развернула она юбку, стоило только Иманиле захлопать ресницами спросонья.
Глянув на ткань, что совали ей под нос, баронесса мигом проснулась и растянула губы в улыбке.
– Это твои лохмотья, нищенка. Убери их от меня!
– Мои платья порваны! – негодовала Хелен. – Это ты их порвала?!
– Не смей обвинять меня, ничтожество! – оскалилась еще больше в довольной гримасе Иманила. – Я бы к твоим тряпкам даже не притронулась своими ручками! Наверное, это мыши...
– Мыши?!
– Да, пришли вслед за тобой, грязная бродяжка.
– Мыши?! – едва сдерживалась Хелен от того, чтобы не кинуться на изнеженную девицу, что привстала на локте и сейчас лучилась довольством.
Хелен видела сейчас перед собой еще ту поганую мышь, вон как личико благородной эйры натянулось в ехидном оскале, прямо как у...
– Да это самые настоящие крысы сотворили такое! – рявкнула Хелен.
– Тебе виднее, нищебродка, – повела Иманила тонким плечиком, с которого тут же сползла шелковая рубаха с кружевным воротом. – Ты же с разным отребьем дружишь, наверное, и с крысами тоже. Может, они к тебе пришли в гости... Чему удивляешься?
Выдала такую версию радостная соседка и вновь откинулась на белоснежные подушки, довольно щуря глаза и сквозь ресницы продолжая наблюдать за злющей Хелен.
А Хелен едва сдерживалась, чтобы не вцепиться в волосы этой... самки собаки и не оттаскать ее по всей комнате за подобную выходку. Ведь точно это ее рук дело. Или даже не ее рук, но под ее руководством испортили единственные выходные платья девушки. Только совсем уж простенькое старенькое домашнее платье лежало в изголовье кровати, видимо, поэтому осталось целым. К счастью, также не пострадала ученическая форма, выданная академией, иначе Хелен не в чем было бы даже выйти из комнаты. Видимо, до злоумышленников дошло, что портить казенное имущество не стоит.
Но что сейчас могла сделать Хелен?
Ничего!
Обвинить открыто соседку в порче своего имущества без доказательств не могла. И что толку будет тогда от ее жалоб ректору? Разве что он опять покачает головой, поцокает языком с наигранным сожалением и предложит покинуть академию?
Очень хотелось самой кинуться на противно ухмыляющуюся сейчас баронессу. Но Хелен не могла себе такого позволить – ведь это будет нападением на эйру.
Что она могла сделать?
Вместо пустой ругани – не доставлять же лишнего удовольствия Иманиле – Хелен убрала испорченное платье обратно в шкаф к прочим, молча натянула на себя зеленую форму и, прихватив ученическую сумку из тумбочки, не забыв плотно закрыть ее, чуть ли не строевым шагом вышла в коридор. Даже дверь прикрыла за собой без стука. Хотя так хотелось орать во всё горло от гнева.
От бессилия.
От жалости к себе.
Ведь эти платья были новыми, точнее два из них. И она с трудом собрала деньги на пошив этих платьев. Как она радовалась этим обновкам! А новые финансы пока не предвидятся. Возможно, Ларки будут ей еще подкидывать деньги, хотя запертая в академии Хелен теперь не могла участвовать в повседневном управлении залом. Так что на новые поступления средств не стоит особо рассчитывать.
Да и если деньги будут появляться, то стоит ли вновь тратиться на достойную одежду? Если всякие... нехорошие и совсем неблагородные эйры будут сразу же портить их. Просто из-за своего паскудства. Для Иманилы такая выходка, возможно, выглядит лишь безобидной шалостью, она просто не понимает, каким трудом Хелен заработала эти платья. И что у нее нет возможности пойти и купить новые.
Девушка неслась куда-то по коридорам и дорожкам, не особо разбирая дороги. Хотелось рыдать, топать ногами и орать. Но чтобы это изменило? Ничего. Поэтому волевым усилием эти пробивающиеся эмоции девушка запихивала обратно. И неслась по дорожкам парка дальше, моргая, чтобы не собирались слезы на ресницах. Она не доставит радости никому из этой "золотой молодежи" своими расстроенными чувствами. И когда на дорожках встречала редких студентов, которые почему-то гуляли в такую рань, то лишь ровнее разворачивала плечи, выше задирала нос и стискивала зубы.
Она не сдастся!
Она выстоит!
Против чертовой избалованной "золотой молодежи" Огерта. Против подлости и подножек, что с радостью ей готовы подставить неблагородные окружающие. Против непростой ситуации, в которой оказалась.
Она теперь не просто нежная эйра Хелен. Она еще и иномирянка Елена! А наши не сдаются и не льют зазря слезы с соплями. Пусть соплями умоются ее враги! Только сделать нужно всё правильно, чтобы опять не подставиться...
Так Хелен успокаивала себя, наворачивая неизвестно какой круг по парковым дорожкам. Где ее в этот момент носило, даже толком не понимала, но вроде бы кого-то из недоумевающих студентов видела уже по второму или как бы не больше разу.
Отрезвил резкий звонок, приглашающий к первому занятию.
Сделав резкий разворот, Хелен оглянулась, чтобы выяснить, где она находится. И, кое-как сориентировавшись, направилась быстрым шагом в аудиторию. Завтрак пропущен, но аппетита всё равно нет. Сейчас она, так и быть, быстро отсидит очередную нудную и бестолковую лекцию, а затем пойдет к Онде держать военный совет. Нужно прояснить у ее личной ходячей "википедии", какие поступки здесь не попадают под уголовное наказание, и уже исходя из этого решить, что можно сделать этакого...
Медленно заполняющаяся аудитория встретила всё тем же мило улыбающимся Фердоком с его неразлучным шаром-магометром. Каждое учебное утро у них начиналось именно с этого надоевшего шара. И непонятно почему, но "не засветившихся" студентов
