просчиталась, ведь когда Ромка с Лерой стали создавать весь этот мусорный штаб, конечно, они были и у местного начальника.
Свалку-то у сельсовета мы развели еще ту – горы, целые горы хлама.
– И зачем люди годами все это складывают, а теперь и мы зачем все это подбираем? Ладно. Создать штаб и музей из барахла, – это прикольно, тем более что среди этого хлама были какие-то ценные вещи, – я все время задавал этот вопрос ребятам.
– Это, раритет, антиквариат, – бросались словами старушки, но были рады, что хоть кто-то обратил на их вещи внимание.
Я смотрел на своих ребят и думал:
– Лерка, такая робкая и забитая насмешками девчонка, считавшая себя «хуже других», вдруг стала такой смелой, решительной и самостоятельной. Она чувствовала от нас сильную душевную поддержку, и она не сдалась, как многие.
Я не переставал удивляться ребятам.
Вечером ребята пошли на лагерную дискотеку, долго уговаривали меня, но я решил побыть дома, полежать, дать отдохнуть своей ноге и почитать еще несколько страничек из того детского блокнота.
Все-таки я надеялся что-нибудь в нем отыскать.
Я перелистывал странички, рассматривая детские рисунки, и продолжал читать дальше.
«Осенний день»
«Я сидела около березки.
Это была осень, конец сентября.
С самого утра шел мелкий дождик. Погода была непостоянная.
Небо то все было в облаках, то вдруг все расчищалось и тогда, из-за раздвинутых туч показывалась лазурь, ясная и ласковая.
Я сидела и оглядывала все вокруг, слушая, как тихо шумят листья над моей головой.
По их шуму можно было узнать, какое сейчас время года.
Листва на березах была почти вся зеленая, но кое-где вся красная или золотая.
А на земле уже лежало много листьев, и они смотрелись, как разноцветный ковер.
Ни одной птицы не было слышно, они как будто все куда-то приютились и замолкли. Лишь дятел стучал своим клювом по дереву, и этот стук был таким громким, что нарушал тишину, стоявшую вокруг.
В лесу стояла тишина. Это пришла осень».
Листы в блокноте то обрывались, и я их соединял, то я находил на страничках много разных рисунков, и не понимал их смысла.
Я совсем запутался и ничего не мог понять, думая, что может эта девочка именно так видела и воспринимала свой окружающий мир.
Но все равно мне это было интересно.
Девочка писала и рассуждала совсем по-взрослому:
«Новые места навсегда остаются с тобой. И когда они приходят на память, то ты видишь и те места, и себя там. Конечно, подробности со временем стираются и помнятся все меньше и меньше. В своих воспоминаниях мы – то радуемся, то грустим, а особенно, если эти воспоминания связаны с хорошими людьми и добрыми, по отношению к нам».
Из окна доносилась музыка и смех отдыхающих ребят, а я пытался сосредоточиться и собрать все свои мысли на этих записях.
Перелистывая следующую страницу, меня вдруг охватил жуткий ужас, когда я увидел на одной из страниц себя.
Этого не могло просто быть.
Я закрыл глаза, потом открыл – и видел тоже самое.
Далее начинался следующий рассказ той девочки, после прочтения которого, ужас охватил меня все больше и больше, и мурашки забегали по всему моему телу.
«Миссия возможно выполнима»
«Мальчик Миша подходил к дому, в надежде раскрыть тайну и самого дома и его обитателей.
Это была его миссия».
Я резко закрыл блокнот и швырнул его на Ромкину кровать.
Меня уже стала раздражать и эта музыка за окном, и хохот ребят, и темнота на улице, хотя кругом горело освещение.
Я решил дождаться Ромку и прочитать продолжение вместе, чтобы он видел эту запись сам, а не говорил потом, что я что-то придумал.
Время тянулось бесконечно.
Солнце медленно опускалось все ниже и ниже, плавно меняя свой цвет от светло-желтого, до ярко-рыжего.
Небо темнело и на улице с каждой минутой становилось все тише и тише.
Лагерная дискотека, похоже, уже закончилась, раз была такая тишина кругом, но почему-то ребят все еще не было.
Я стоял у окна и наблюдал, как лучи солнца спустились к самому горизонту и уже почти добрались до земли, заливая лес ярким светом заката.
Вглядываясь вперед, я увидел, что около забора кто-то копошится в траве.
Это была огромная рыжая лиса, которая нежно перешагивала через высокую траву, высоко поднимая свои лапы.
Было видно, что она хочет выйти, но не может найти тот самый выход.
Не понятно, как она вообще оказалась на территории лагеря.
Лиса как будто увидела, что я наблюдаю за ней, обернулась и, найдя дырку в заборе, ушла в тихий, утонувший во сне лес.
Возможно, она пошла туда, где сейчас в небольшой ямке ее ждали три маленьких лисенка.
Она пошла медленно, оглядываясь вокруг, проверяя, не идет ли кто за ней следом.
Небо все было рассыпано звездами, на которые можно было смотреть, а дотронуться до них я не мог.
Я поднимал голову все выше и выше, и мой взгляд просто тонул в бездонной темноте небесного бескрайнего океана.
Лисичка возможно уже дошла к своим любимым деткам, – думал я, стоя один в этой тишине и ожидая своих друзей.
Наверное, лес для лисы был родным, она росла здесь и знала каждое дерево и каждую травинку.
И я бы так хотел все вокруг знать.
В мое окно кто-то постучал, вернее что-то скрипнуло, заставив меня снова передернуться.
Это были всего лишь ночные бабочки, которые прилетели на яркий свет, струящийся из моей комнаты, и пытались залететь внутрь.
Дверь резко распахнулась, и со всего размаху в комнату влетел Ромка.
Я с порога начал забивать его голову своим блокнотом:
– Ромка, прочитай вот этот блокнот, мне это очень важно.
– Опять читать, в школе читать, летом читать, а я просто хочу есть!
Я взял со стола и протянул Ромке горбушку батона, которую он же и прихватил с ужина, приговаривая ему,
– На, вот, ешь, прожога, только прошу, почитай!
Ромка взял детский блокнот и стал перелистывать его пожелтевшие страницы.
Он жадно кусал батон и такими же жадными глазами вчитывался в текст, который крыл в себе некую тайну, к разгадке которой нам нужно было добраться обязательно.
Так думал я, глядя на Ромку, и во мне в этот момент было, и волнение и радость.
Он казался мне большим супергероем, умеющим летать, а держа в руке этот блокнот, со стороны смотрелось, как будто он одной рукой держит и поднимает вверх
