не сказав Люси, развязала ей руки, поэтому не смогу предъявить какие-то требования. Да и все равно ничего бы это не дало, кроме очередных наставлений и оправданий. Вот только в душе, как будто что-то в этот момент оборвалось, наверное, это была последняя связь с сестрой, последняя ниточка доверия. Честный ответ о моем неравнодушии к Эдварду мне не хотелось давать, потому что слышать стенания Люси я не жаждала. И поэтому мои проблемы останутся со мной, как и гордость.
– Доверяю, – глубоко вздохнув, ответила я. – И поверь, если бы он мне нравился всерьез, то я сказала бы. Тебе известно, насколько мне тяжело влюбиться в человека, которого я почти не знаю, а узнать Эдварда получше ты мне не дала возможности. В любом случае, если у вас взаимные чувства, то буду только рада этому. Прости, мне нужно в уборную.
Развернувшись, я отправилась на второй этаж, несмотря на то, что Люси хотела ещё что-то сказать. Поднимаясь по ступенькам, я заметила, что думаю о своем, совсем отрешенном. О том, как хочется съесть яблоко, как красиво бывает осенью, какие узоры на перилах и рамах картин. За то время, пока шла, я очутилась на четвертом этаже, свернула налево и уже миновала несколько комнат. Привели меня в чувства голоса, доносившиеся из библиотеки. Как же я была счастлива, что совершенно случайно нашла то, что искала, ведь там, в библиотеке что-то выясняли Эдвард и Артур. Конечно, я никогда не любила подслушивать, однако сейчас это было скорее необходимостью. Около десяти минут я ходила по всему этажу, как будто бы рассматривая картины. Меня уже не волновала прислуга, проходившая мимо и удивленно смотревшая на мое странное поведение. То, что мне пришлось услышать, довело меня до слез, но я была непреклонна в своем намерении выслушать все до конца. Быть может, сначала я не понимала разговора и улавливала его отрывки, но после того, как собеседники повысили тон, голос Эдварда ударил по моим ушам:
– Артур, почему ты так думаешь, ты же ее не знаешь!
– Но ты, конечно, знаешь. Два дня знакомства! У вас, я так понимаю, любовь с первого взгляда?
– Нет, конечно, но к ней у меня больше чувств, чем к Мэри.
– Ты просто мало знаком и с Мэри, и с ее сестрой. Поверь, Люси пустышка, просто пустышка. Мэри – умная, красивая, проницательная, веселая, разговорчивая, она сможет стать тебе настоящим другом. А ты запутался в сетях малолетней плутовки! Я думал, что ты умнее!
– Артур, ты не понимаешь! Да, Мэри своего рода идеал настоящей леди, и за все достоинства я ее искренне уважаю, но не хочу. Прости, но чем плоха Люси? Да, она хитра, глупа и не так возвышенна, но зато как молода и красива. Имея такую внешность, она запросто может не интересоваться философией Канта или Гегеля.
– Да она же, как кукла, надоест тебе через пару лет!
– Почему ты не можешь понять одну истину: я выбираю себе жену, а не друга или книгу! Если Люси мне надоест, то я заведу любовницу. В чем проблема?
– Не думал я, что кроме глупости, в тебе есть еще и жестокость.
– Прости, но я не привык сглаживать и смягчать правду. Не спорю: Мэри прекрасная девушка, но она слишком умная для меня, у нас с ней ничего не получится. Что я могу ей предложить? Она будет скучать и со временем вообще меня возненавидит. А Люси сегодня на прогулке восхищалась мной! Это приятно.
– Если бы ты знал Мэри лучше, то понял бы: ненавидеть она не умеет.
– Да, ты прав. Это все отговорки. Говоря, как мужчина мужчине, мне кажется, что Люси как женщина намного привлекательнее, думаю, что и без платья тоже. Кстати, а почему ты сам не женишься на Мэри?
Вдруг меня сзади аккуратно кто-то погладил и послышался испуганный голос служанки:
– Просите меня, пожалуйста, я не должна спрашивать, но с вами все хорошо? Может, позвать мистера Лонгби?
Я даже не обратила внимания на то, что сижу на полу и плачу в подол платья. Конечно, я попыталась вытереть слезы, но, поднявшись на ноги и посмотрев на себя в зеркало, удивилась тому, насколько все было плохо. Из-за прихода служанки, я не слышала продолжения разговора, однако и этого было достаточно.
– Нет, благодарю вас, мне… надо уехать… мне нужно домой… домой уехать. Скажите, чтобы подали экипаж. Скажите хозяину, что мне стало нехорошо, оттого и отбыла раньше. А где здесь можно умыться?
– Я провожу вас, в этом доме можно заблудиться, если его не знать.
Когда я привела себя в порядок, то спустилась вниз, где меня уже ждал экипаж. Возле выхода стоял недовольный мистер Лонгби:
– Мисс Бэррон, отчего вы так долго отсутствовали и так скоро собираетесь уехать?
– Простите, плохое самочувствие заставило меня покинуть ваш уютный дом. Люси поедет с Артуром, передайте им мои извинения. Благодарю за чудесный прием, приеду в любой момент, если пригласите.
– Мои двери всегда для вас открыты. Всего доброго, надеюсь, мы ещё увидимся.
Сев в экипаж и проехав милю, я расплакалась так громко, что извозчик услышал и остановился. Мне в тот момент как раз не хватало свежего воздуха. На улице было очень холодно и туманно, что отвлекло меня от тех глупых мыслей, которые возникают в тяжелые моменты жизни. Осенняя свежесть изменила мое самочувствие, и все мои проблемы перекинулись с личного пространства на климат Англии. На мгновение мне захотелось уехать отсюда хотя бы на неделю к родственникам во Францию. Мне захотелось перемен, отдыха, знакомств с новыми людьми и приятных впечатлений.
Вернувшись домой, я заперлась в своей комнате и осталась в гробовой тишине, которая давила на уши. Конечно, всем известно, что неприятности проходят, тучи рассеиваются и солнце засветит ярче. Но сейчас, сейчас мое сердце разрывалось на тысячи тысяч кусков. Всё пошло не так: сестра предала, человек, который тебе нравился, не оставил надежды даже на дружбу, а все идеалы, к которым стремилась, оказались нужными только мне и никому больше. К кому мне теперь обратиться за советом? От матери я далека, от сестры ещё дальше, а Артур не должен знать, что их разговор с Эдвардом не был приватным. Катрин! Вот человек, который поймет, не придаст и никому не расскажет.
На часах была уже полночь. Когда я вышла из комнаты, все уже спали, и никому не было до меня никакого дела. Спустившись в крыло для прислуги, я постучалась к Катрин, которая на удивление быстро открыла.
– Мэри? Доброго
