Книга Лига перепуганных мужчин - Рекс Стаут

К обеденному перерыву в понедельник подготовка к встрече была закончена, и мы не спеша наслаждались обедом. Фриц всегда радовался, когда у нас в конторе дела шли на полную мощность, и особенно старался угодить своей стряпней.

В этот вечер я одобрительно подмигнул ему, когда увидел, как много в супе грибов, а когда попробовал подливку к салату – послал ему воздушный поцелуй. Фриц покраснел от удовольствия.

Как только обед закончился, Вульф поднялся в свою комнату, как это было предусмотрено его сценарным планом на данный вечер. Несколько минут мы с Фрицем совещались на кухне, потом и я отправился наверх – переодеться. Я надел серый костюм в серую клетку – один из лучших, когда-либо бывших у меня костюмов, светло-голубую рубашку и темно-синий галстук.

По пути вниз я зашел в комнату к Вульфу, бывшую на том же этаже, что и моя, чтобы задать ему вопрос. Он сидел у лампы в кресле с одним из романов Поля Чапина в руках. Я подождал, пока он дочитает до конца абзаца и отметит место карандашом.

Тогда я сказал:

– Если кто-нибудь из них захватит с собой какой-нибудь посторонний предмет, должен ли я его впустить?

Не поднимая глаз, Вульф кивнул.

Я спустился вниз в кабинет.

Первый посетитель прибыл рано.

Я предполагал, что до девяти часов никого не будет, но уже без двенадцати девять я услышал, что Фриц спускается в прихожую и открывает входную дверь. Затем повернулась дверная ручка кабинета, и Фриц впустил первую жертву.

Этот субъект явно нуждался в бритье, брюки висели на нем мешком, а волосы были взъерошены. Его бледно-голубые глаза стремительно обежали помещение и приземлились на мне.

– Черт побери! – сказал он, – вы же не Ниро Вульф!

Я согласился с этим и назвал себя. Он выказал желание пожать мне руку, затем сказал.

– Я знаю, что пришел на встречу рано. Я Майкл Эйерс, работаю в городском отделе «Трибюн». Я заявил Огги Риду, что мне нужен свободный вечер, чтобы спасти себе жизнь. По дороге я кое-где остановился пропустить пару стаканчиков, а потом мне пришло голову, что я безнадежный дурак – нет же никакого основания считать, что в этом доме не будет никакой выпивки. Я говорю не о пиве.

Я спросил его:

– Джин?

Он усмехнулся.

– Скотч. И не затрудняйтесь, разбавлять не надо.

Я подошел к столику, который мы с Фрицем установили в нише комнаты, и налил ему.

Я подумал: ура Гарварду и веселым дням в колледже и т. д… Я также подумал, что если он всех изведет… Но с другой стороны, если я ему откажу в его просьбе, он здесь ни за что не останется. А выучив почти наизусть справку из банка, я знал, что он проработал в «Пост» четыре года, а в «Трибюн» три, зарабатывая по девяносто долларов в неделю. Да и вообще у меня слабость к газетчикам. Я никогда не мог избавиться от чувства, что они знают такие вещи, о которых я не имею понятия.

Я налил ему и вторую порцию, и он уселся, крепко держа стакан обеими руками вытянув ноги.

– Скажите, – заговорил он, – правда ли, что когда-то Ниро Вульф был евнухом в гареме в Каире и начал свою карьеру, давая рекомендации девушкам для рекламы зубной пасты «Пирамида»?

Я, как осел, с полминуты испытывал самое настоящее негодование, потом рассмеялся.

– Конечно, – сказал я, – только работал он там не евнухом, а верблюдом.

Майкл Эйерс кивнул.

– Теперь мне все ясно. Хочу сказать, что теперь понимаю, почему верблюду так трудно пролезть сквозь игольное ушко… Я никогда не видел Ниро Вульфа, но много о нем слышал, ну а иголки я видел. Есть ли еще факты?

Я был вынужден в третий раз наполнить его стакан, прежде чем появились новые посетители. На этот раз их было двое: Фердинанд Бауэн – биржевой маклер и доктор Лоринг А. Бартон. Я вышел встретить их в прихожую, чтобы отвязаться от Майкла Эйерса.

Бартон был высоким красивым мужчиной, держался он прямо, но не натянуто, был хорошо одет, а его темные волосы, черные глаза и усталый рот не нуждались в снисхождении. Бауэн был среднего роста и имел весьма утомленный вид. Одет он был в черные и белые цвета. У него были маленькие ноги в изящных туфлях и изящные маленькие женственные руки в изящных маленьких серых перчатках. Когда он снимал пальто, мне пришлось отступить назад, чтобы он не заехал мне в глаза руками, которыми размахивал вокруг себя. Я не испытываю доверия к людям с подобными привычками в ограниченном пространстве. Их особенно следует держать подальше от лифтов, но я-то не терплю их в любых местах.

Я отвел Бартона и Бауэна в кабинет и объяснил, что Вульф в скором времени спустится вниз, и показал им Майкла Эйерса. Тот назвал Бауэна «Ферди» и предложил ему выпить. Бартона же он назвал «Лорелеей».

Фриц привел Александра Дреммонда – цветовода, кругленького, невысокого увальня, розовую физиономию которого украшали тонкие усы. Он был единственным человеком в списке, который уже до этого побывал в доме Вульфа. Пару лет назад он был у нас с группой других членов Ассоциации цветоводов-любителей, чтобы посмотреть наши растения. Я сразу его вспомнил.

После этого они начали приезжать более или менее кучно. Бретт из Тамани-холла, Эдлер и Кэбот – адвокаты, Коммерс – оптовик из Филадельфии, Эдвин Роберт Кайрон – редактор журнала, Огастес Фарелл – архитектор и птица по имени Ли Митчел из Бостона, который сказал, что он представляет интересы банкиров Колларда и Джейса.

Итого в десять минут десятого их собралось двенадцать человек, если считать последнего за двух. Конечно, они все были друг с другом знакомы, но я бы не сказал, что общество от этого повеселело. Даже Майкл Эйерс хмуро бродил вокруг, сжимая в руке пустой стакан. Остальные же почти все сидели с похоронным видом.

Я подошел к столу Вульфа и дал три коротких звонка Фрицу. Минуты через две я услышал шум лифта.

Дверь кабинета открылась, и все повернули головы к ней. Вошел Вульф, Фриц закрыл за ним дверь.

Пройдя половину расстояния до своего стола, Вульф остановился, повернулся и сказал:

– Добрый вечер, джентльмены!

Затем он подошел к креслу, придвинул его так, чтобы край сиденья уперся ему в подколенные ямки, оперся руками на подлокотники и опустился в кресло.