с колясочкой в супермаркет. Прогулка вышла так себе: Марк не орал только у нее на руках, а под конец проголодался и пытался пробраться под свитер. Кормила грудью Яна его уже дома, завалившись на диван, растрепанная и запыхавшаяся. Ей нужно было в туалет, она ужасно хотела пить, а вместо этого пялилась в потолок и ждала, когда другой человечек удовлетворит свою потребность.
Из красного крошечного тела Марк превратился в пухлого щекастого малыша. Яна реально считала, что именно ее ребенок самый красивый на свете. Нет, ну у кого есть такие огромные синие глазища, щеки, как у хомячка, и темные кудряшки? Ребенок был не только причиной стресса, он был и источником необъятной любви. Когда Яна была хоть немного в ресурсе, она играла с ним, смешила и сама смеялась с того, как хохотал малыш. Она пела ему песни и говорила о жизни, потому что все чаще Марк был ее единственным собеседником.
В тот вечер Яна не смогла переключиться, мелочь за мелочью срывали крышу. Марка было не уложить спать, он особенно яро жевал соски и дергал ее за волосы. Яна даже наорала на него, потом расплакалась, подышала на балконе и вернулась. Больше всего ей хотелось сбежать, плевать куда, только бы там было тихо. Вечером, выжатая под ноль, она зашла на кухню к Леше. Он, видимо, размышлял, съесть суп холодным или усложнить жизнь процессом подогрева еды.
— Я больше не могу! Заебалась пиздец! — крик отчаянья перешел в судорожные вздохи.
— Блять, начинается.
— Тебе вообще похуй? Я не могу больше! Все, никаких сил ебучих! Чувствую себя блядским трупаком!
— Ну так нахуя рожала? Думала ребенок это праздник ебучий?
Яна замерла с дрожащей челюстью. Слезы заполнили глаза автоматически, хоть она и не собиралась плакать при Леше. Даже теперь ничего в нем не изменилось: он был на взводе, плевать ему было на слезы Яны.
— Ты смог это сказать. Смог, блять! — взорвалась она. — Смог сказать мне, нахуя я рожала⁈ Прикинь я не знала, что такое ребенок! И если бы знала, все равно рожала бы! Как, блять, можно кидать хуевы слова о том, что было бы без Марка⁈ Да, я заебалась, но это мой, сука, ребенок! Мой! Мой! И он мне пиздец как нужен! Я бы сама не стала жить в этом уебищном мире без него!
Пламенная речь Яны прервалась всхлипами.
— Я не говорил, что лучше бы его не было. Ты опять несешь полный пиздеж, — отшвырнул ложку на стол Леша.
— Давай, блять, свой ебучий газлайтинг! Искажай реальность, чтобы выставить себя охуенным, а меня ебанутой! Какие слова не выбирай, смысл остается один! Будь мужиком, признай уже, блять, хоть один ебаный раз, что я права! Ты бы хотел, чтобы Марка не было! Он не нужен тебе, только мешает. Блять, какой же ты хуевый отец!
— А ты, блять, мать лучше? Все, что делаешь, это ебешь мозги и орешь с утра до ночи, в том числе и на ребенка!
— Ору, потому что заебалась!
— Блять, да так живут миллионы баб и хуй каждая такая ебанутая! Справляются же как-то с детьми без вечного ора!
— Да иди ты нахуй!
— Ну правильно, блять, аргументы закончились.
Яне хотелось швырнуть в Лешу посудой, она преодолела порыв и лишь хлопнула дверью. Все как обычно: пару минут в душе, новые полчаса кормления ребенка, потом часовое укачивание на онемевших руках. Уже давно Яна не знала проблем с засыпанием: как только ложилась на подушку — вырубалась в мгновение.
Кряхтенье Марка и плач. Яна приподняла голову, только для того чтобы узнать время. Прошел всего час. Желание спать и отчаянье. Яна спрятала голову под подушку и пыталась не заплакать. Крик ребенка заставил ее саму почувствовать себя маленькой. Она просто устала и хотела, чтобы проблема решилась сама. Минута, две. Оставшийся в этом помещении взрослый не спешил выключить ультразвук. В порыве негодования Яна стала тормошить Лешу за плечо.
— Реально, блять, не слышишь? — рявкнула она.
— Что уже, нахуй?
— Ну послушай!
— Ну орет и че, блять?
— Да ниче! Я уже больше не могу. Поднимайся и иди к нему!
Ругнувшись, Леша встал и подошел к кроватке. Оказавшись на ручках, Марк успокоился, успокоилась и Яна. Она уже перевернулась набок и почти вырубила источник питания повторно, как почувствовала вес в своих руках.
— Это что, блять, такое? — пропищала она. — Ты нахуя его мне дал?
— Жрать, наверно, хочет.
— Да хуй там! Я кормила его час назад! Он должен спать еще часа два хотя бы!
— Да сиську он ищет, покорми и заткнется.
Марк в самом деле активно задвигался, прижимаясь к Яне.
— Ну правильно, блять, он унюхал уже! Я поспала час ебаный, теперь еще полчаса кормить! Мог бы на руках поносить, покачать, не знаю! Решил проблему, как и обычно, нахуй мне всучил!
Не комментируя происходящее, Леша завалился назад в кровать и закрутился в одеяло. В это время Яна со слезами на глазах оголяла грудь.
— Реально спать ляжешь? Просто ляжешь спать, когда я, заебанная, в край буду пытаться не уснуть и не придавить Марка?
— А что я делать, нахуй, должен? Я его кормить не могу. Яна, блять, отъебись, мне вставать в семь утра и на работу пиздавать.
— Да пиздуй ты куда хочешь, гандила ебучий! — все же всхлипнула Яна.
Порочный круг продолжался. Кормление, укачивание, подушка. Новые завывания Марка прозвучали на этот раз через два часа. Яне казалось, что ее изощренно пытают. Пытают они оба. Один орал не в себя, другой не в себя дрых и не слышал ни звука. Со всей силы Яна зарядила Леше коленом в спину.
— Вставай, блять!
— Сука! Ебанулась?
Приподнявшись на локтях, Леша так взглянул на Яну, что она не была уверена, что он ее не ударит. Все же он поднялся, только не по направлению к ребенку.
— Как же ты меня заебала! На всю голову ебанутая сука!
Он ушел спать в спальню Яны, а ей пришлось подняться, затем подняться еще раз и еще. Утром на нее смотрел счастливый розовощекий младенец, а она улыбалась ему улыбкой психически нестабильного человека.
Глава 8
Когда Яна услышала два мужских голоса в коридоре, один глаз начал подергиваться автоматически. Громкий хохот, а затем заревела «Septicflesh». Теперь у Яны дергался и второй глаз. С лохматыми волосами, как попало закрученными на голове, в испачканной серой толстовке Леши и с объемными мешками под глазами такого же цвета, Яна выскочила встретить дорогого гостя. На ее
