нашего рода. Как я рад, что ты жив.
ДОуан остановился, покраснев.
Жена графа Амори, Агнесса де Ним стала бледным призраком за его спиной, а ее брат Раймунд Транкавель побагровел не меньше бедняги Леруа.
– Хвала Всевышнему, морские глубины не забрали у рода Монфор последнюю надежду.
Амори отстранился и оглядел сводного брата. Он видел его впервые и пытался определить, кого судьба даровала ему: честного и благородного рыцаря или подлого и трусливого человека, который принесет в последствии позор всему дому.
Вид Энтони, его честное и открытое лицо понравилось графу.
– Ты голоден с дороги, милый брат? Эй, Жан, отведи виконта в один из лучших свободных покоев замка, дай ему лучшие одежды из моего гардероба. Скорее, брат, не медли с переодеванием, спускайся вниз, я жду тебя. Мне очень любопытно будет узнать твои приключения в дороге.
Лицо больного зарумянилось от волнения и прилива крови, черты ожили. И, глядя на него, можно было повторить любимое присловье любого врача, что радость исцеляет.
Энтони переодетый и умытый после всех приключений спустился к столу. Место ему освободили по левую сторону графа, между Амори и Раймундом. Повеселевший и оживший граф ел и пил наравне со всеми, с интересом расспрашивал юношу и разглядывая, оценивал его, пытаясь заглянуть в самую его душу.
Когда обед закончился, Амори пригласил сводного брата в свои покои, надеясь с ним поговорить наедине.
Усадив его за перегородкой, где стоял небольшой стол и несколько табуретов на витых ножках. Сам граф сел в кресло с модной в те годы высокой спинкой.
– Как ты жил все эти годы, милый брат? – спросил он тихим голосом, словно силы стали покидать его.
– Жил, – ответил растерянно Энтони, очень не любивший отвечать на вопросы пространно.
Это не значило, конечно, что он не любил поговорить. Иногда, с друзьями, он молол языком неустанно.
Граф подождав продолжения, рассмеялся слабо.
– Ты совсем такой же, каким я был в твои годы, – промолвил он. – Но ты любишь битву и ристалище?
– О, да! – горячо ответил Энтони, хотя участвовал в турнире только раз, и то в незначительном. – Я бился во славу Святой Троицы в Труро.
– Выиграл?
– О – да!
– Рад за тебя, мой брат. Ты в точности такой же, как я. Совсем такой. Как я любил турниры! Как я любил звук рога, призывающий к битве.
– А что с вами случилось, высокородный владетель?
– Называй меня просто – граф Амори.
– Слушаюсь, сир.
– Ничего, виконт, мы с тобой еще поживем. У нас еще будут битвы за веру и государя.
Энтони улыбнулся. Ему граф начинал нравиться.
– Жалею только, что ты вырос вдали от меня, но тут уж ничего не поделаешь. Это наш рок. Я ведь не всегда такой был. Я еще этой осенью был в седле. Но сейчас даже воспоминания об этом мне закрывает немощь.
– Что же с вами произошло, граф?
– Сам не знаю. В чем-то я прогневил Бога, раз так мучаюсь. Злые языки говорят, что всему виной моя женитьба на милой Агнессе, но я их не слушаю. Ни что – ни моя болезнь, ни немощь не разлучит нас. Только смерть одна может отнять у меня мою любимую жену.
– И верно, граф, графиня красавица.
– Рад, что ты меня понял. Ее семья и так пострадала из-за нашего рода. Отец ее умер в тюрьме, это бесчестный поступок. Не хочу об этом и говорить. Но теперь она счастлива, она со мной. И я буду любить ее и защищать до конца, даже в таком состоянии, в каком я сейчас нахожусь.
– Я с вами, милорд!
– Спасибо, брат!
– Теперь иди в свою комнату, отдыхай. Я прилягу, что-то устал.
– Отдыхайте, высокородный и могущественный владетель…
– Ну а если я тебя буду постоянно называть: благородный и могущественный господин – каково это будет?
Энтони рассмеялся.
– Вот видишь. Давай же напоследок обнимемся и разойдемся до вечера. И знаешь что, виконт, давай, я в твою честь устрою рыцарский турнир в Каркассоне. Прямо в Комтеле, где ты и родился. Помянем этим нашего отца и прекрасную Амицию де Бомон, твою матушку.
– Спасибо, граф. Почту за честь участвовать.
– До вечера, виконт.
– Отдыхайте, граф.
Энтони слегка поклонился брату и быстро вышел из его покоев. Отдыхать ему самому не хотелось. Быстро спустившись вниз, он пошел в кухню. Но там уже оставался один повар, поварята и уборщицы.
Энтони прошелся по помещению, медленно и задумчиво.
И он увидел дОуана. Тот шел с задумчивым видом по длинному мрачному коридору, освещенному неверным пляшущим пламенем факелов.
– Эй, шевалье, – окликнул его Энтони, уже немного привыкающий к местным словам и названиям.
Тот остановился и поклонился приближающемуся виконту.
– Приветствую вас, ваша милость.
– Ого! Но раз милость, моя милость желает поболтать.
– К вашим услугам.
– Да что с тобой, дОуэн? Давно ли мы с тобой дрались на палках, вспомни.
– Прошу прощение за свое глупое поведение. Только мое незнание истинны оправдывает мое глупое ребячество. Впрочем, если вы не довольны словесным объяснением, можем объясниться по-другому, я никогда не отказывался от поединка.
– Ну уж сразу и в драку. Хороший же вы забияка после этого.
– Простите, ваша милость.
– Да бросьте. Мое имя – Комталь, ваше – дОуан. Давайте ладить, ведь кроме вас я вообще в замке никого не знаю. Пожмем же друг другу руки, как это делается рыцарями после турнира и подружимся.
– Это большая честь…
– Опять вы за свое?
– Согласен, Комталь, я ведь тоже из знатного дома.
Тут к Энтони подошел человек, совсем еще молодой, в одежде, похожей на ту, в которую одели его самого, когда он представлял собой оруженосца дОуана. Малый поклонился и сказал, что его зовут Жерар, и он назначен графом ему в оруженосцы.
– Вот и отлично, – воскликнул Энтони, довольный всем. – Я – просто вылитый Роланд, ты, мой друг – настоящий Оливьер, двенадцать добрых слуг нам заменит один единственный господин Жерар. Все складывается просто отлично, друзья мои! И дальше будет еще веселее.
Тут оба рыцаря подумали об Альде и тут же стали серьезными. Но Энтони тряхнул простоволосой головой и засмеялся.
– Скажу вам по секрету, друзья мои, граф Амори хочет устроить рыцарский турнир в Каркассоне. Мы все едем туда! Вот где будет веселье на славу!
Город-крепость Каркассон готовился к рыцарскому турниру, объявленному на день Успения Пресвятой Богоматери. Рыцари съезжались с окрестных земель посмотреть на молодого виконта де Комталь и в который раз показать себя, чтобы на ристалище приумножить свою славу. Рыцарь в черных доспехах и в необычном
