вкусить «взрослую жизнь». Но всё равно каждый раз, когда я приезжала к родителям – обязательно заглядывала в свою старую спальню. Там по-прежнему хранилось очень много моих вещей – все стены были завешаны плакатами моих любимых групп, статьи из школьной газеты – в которой я за три года старших классов буквально прописалась. Все-таки я давно для себя решила, что свяжу свою жизнь с журналистикой. Жаль, что родители моих мечтаний не разделяли. «Работа должна тебя кормить!» – утверждала мама. Почему-то ей всегда казалось, что журналисты живут под мостом и питаются тем, что с этого самого моста зеваки кидают. А я, если уж на то пошло – достаточно зарабатывала. И наличность, которую отец регулярно перечислял на мою карточку, вообще не трогала. Ну, снимала, чтобы не вызывать подозрений – и убирала в свою особую коробочку. Так что им грех жаловаться. Дочь кормила себя сама. Но нет. Учись, получай образование – а работать после будешь. Такова их политика. Ну, ничего не скажу – вполне разумная. Но меня уже было поздно переделывать – я к своему радио приросла и корни пустила. Никакими вилами меня оттуда было не вытащить.
Я задумчиво осмотрела свою «стену памяти» – так я называла именно тот кусочек, который завешивала всякими вырезками из газет, фотографиями, своими статьями. Мягко улыбнувшись, я сняла со стены одну фотографию. На ней я читала только вышедший выпуск газеты. Волосы – тогда еще светло-русые – свисали на один глаз из-за длинной челки. Лица почти не видно, но становилось ясно, что я максимально сосредоточена. Конечно, ведь тогда наш редактор весь месяц собирал на сайте школы критику о своих респондентах, обрабатывал и вот – выложил на всеобщий суд. Меня сфотографировала подруга, в тот момент, когда я читала критику о себе. Жаль, следующего кадра у меня нет – того, на котором мои губы расплываются в широкой улыбке, и я краснею. Ведь меня в первый раз признали лучшим приобретением газеты. Моя первая положительная критика – как трепетало мое 14-летнее сердце. Первое чувство гордости и первые маленькие ростки тщеславия – вот что для меня эта фотография. Ну а еще – просто чувство безграничного счастья. Такого, которое бывает только у детей и подростков. Потому что к нашему счастью не примешиваются больше никакие «взрослые» эмоции – раздражение от нехватки финансов, или холодный расчет. Мы не думали о том, заплатят нам или нет – мы просто писали. А люди – такие же, как мы – нас читали.
– Ты чего тут застряла? – в комнату заглянул отец.
Я подняла на него глаза и мягко улыбнулась.
– Ничего, просто вспоминаю школу.
Отец ответил на мою улыбку и, пройдя в комнату, сел на мою кровать.
– Ты вроде еще слишком молода, чтобы анализировать свою жизнь, – пошутил он, беря в руки мою мягкую игрушку-коалу.
– Ну, – протянула я, вешая фотографию на место, – Вспомнить всё равно есть что.
– Пойдём, мама там уже сажает всех за стол. Она продолжает свои эксперименты на кухне и хочет на нас протестировать какой-то новый рецепт свинины, фаршированной грибами.
– Не будем заставлять её ждать! А для Полины приготовили что-то, при жизни не бегающее и не кричащее?
– Конечно. Вряд ли гречка, из которой сделали ее лапшу с овощами, кричала, пока ее собирали!
Моя любимая сестренка была вегетарианкой. Вот уже больше пяти лет, после какого-то особенно ужасного агитирующего ролика про жестокое обращение с животными, Поля решила отказаться от мяса. Надо признать, ее силе воли стоит позавидовать – пять лет сидеть на соево-овощной-круповой диете и ни разу не сорваться. Да она была просто кремень!
Сев за стол рядом с братом, я незаметно под столом сжала его руку. Просто неосознанный жест – мне было всегда спокойно в присутствии Кирилла. Он чуть улыбнулся, не глядя на меня – знал, как я нервничала в присутствии родителей. Вот только улыбка больно хитрая. Что-то задумал? Только вот что…
К сожалению, ответ я узнала в конце вечера.
Когда мы все покончили с фантастично вкусным ужином, и сидели за столом, попивая вино – все, кроме брата, ведь ему за руль – Кирилл поинтересовался как бы невзначай:
– Настя, а ты завтра ничем не занята?
Я без задней мысли ответила:
– Да нет вроде. Ну, с Еленой хотели в клуб сходить. Отметить окончание сессии.
– Супер! – обрадовался мой братец, – Настюш, нужно выручить любимого брата.
– Вот если у меня появится любимый брат – всенепременно выручу его, – ангельским голоском сказала я.
– Настя! – строго сказала мне мама, а я насупилась.
– Что нужно то?
– У меня менеджер уволилась. Сможешь выручить?
– Снова? – возмутилась я, – Кирилл, у тебя совесть есть? Я что, вечно у тебя в клубе буду производственные дырки затыкать? Вызови второго менеджера. Их же два, верно?
– Не могу, – покачал головой мой братец, – Она итак работает. А мне на субботу нужно два администратора.
– Это почему?
– У нас выступают «Sky Wizards», одна из вас должна сопровождать группу, а вторая – работать на зал.
Я нахмурилась. «SW» выступают в клубе моего брата. Соблазнительно. В принципе, можно и согласиться. А Елену ведь тоже можно было взять с собой. Пусть повеселится, а я и брату помогу, и на выступление ребят посмотрю. Вот только…хм…
– Я буду работать на зал. С группой пусть другая контактирует, – тоном, не терпящим возражения, сказала я, делая еще один глоток розового вина.
– Спасибо Настюша, – улыбнулся Кирилл, – Правда выручила.
– Угу, – буркнула я.
Вечная история – мой братец нещадно эксплуатировал меня. Каждый раз, когда ему нужна была помощь в клубе – он просил меня. Первые пару раз страшновато было – все-таки я в клубном деле ни бум-бум, но это оказалось очень легко. И вот теперь меня выдергивают из моего уютного радио мирка в этот тусовочный бизнес, когда что-то идет не так. А родителям это только на руку – они всё надеются, что я останусь у Кирилла работать на постоянной основе. Наивные.
– Не злись, – шепнул мне брат, – Сможешь сделать классную запись в своем блоге о ребятах. И рекламу моему клубу на радио.
Я сделала большие глаза и тихо шикнула, глядя на брата волком. Да, точно, забыла упомянуть – он тоже знал о моей работе на радио. Вышло это абсолютно случайно и нелепо – Кирилл тупо узнал мой голос в эфире и прижал меня к стене! Но стоит отдать ему должное – брат проявил себя рыцарем и сестру не сдал. Пару раз он меня даже прикрывал перед родителями
