глубокий вдох и потянулась за кошельком.
Она тупо уставилась на свою сумку, на порез на ее боковом кармане, но впервые самые длинные секунды все равно ничего не складывалось воедино. Кьяра запустила руку внутрь и сдавленно охнула. Где-то на подсознательном уровне она уже все поняла.
Девушка знала, что не обнаружит там кошелька, но все равно шарила рукой по пустому кармашку в отчаянном, несбыточном уповании на то, что все произошедшее — ошибка. Она еще надеялась, что случайно переложила кошелек в другое отделение сумки. Конечно, и там было пусто.
Как? Кто? Когда? И что теперь делать?
Кьяра ошарашено обводила глазами помещение, не в силах выдавить из себя ни слова. Ее прошиб холодный пот. В этом кошельке были ее последние пятьдесят фертингов.
Возникла неловкая пауза. Кьяра взъерошила волосы на голове, испуганным немигающим взглядом, уставившись в бармена.
— У меня нет… денег, — упавшим голосом произнесла девушка.
— Что? — бармен вмиг перестал улыбаться и отодвинул блюдо от Кьяры.
— У меня, кажется, только что украли кошелек!
— Украли? Здесь?! Хотите сказать, что здесь сейчас находится вор?! Собираетесь выдвинуть обвинения? — бармен не на шутку разозлился.
— Обвинения, — пролепетала она, — Я никого не обвиняю… — вот только разъяренного бармена ей сейчас не хватало.
— А что тогда значит «украли»?
— Это значит, что я не могу заплатить, — с трудом сдерживая плач сказала Кьяра.
— Так ты, может, сама где-то выронила! Проверяй там, где до этого ходила! Здесь не крадут, но и нищим не подают! — кричал ей вслед красный от натуги бармен.
Она почти ничего не видела от застилавших глаза слез. Фигура мужчины, вставшего с барного стула, преградила ей путь.
— Том, ты чего, не с той ноги сегодня встал? Смотри, как девушка расстроена, — голос звучал очень уверенно.
Кьяра подняла глаза с груди, в которую чуть не влетела, на твёрдый подбородок, отметила легкую щетину, крупный нос и плутоватый блеск глаз. Мужчина по-прежнему держался раскованно и не собирался ни обвинять, ни оскорблять.
— Знаю таких… расстроенных… — бармен еще продолжал ругаться, но тон сбавил, — Ходят без денег, а кушать хочется! Да?
— Я вообще-то работаю. Официально. — Обиженно бросила Кьяра.
Она почувствовала неожиданную поддержку от незнакомца, и это помогало ей взять себя в руки.
— Да. А потом «официально» нехорошие болезни лечить приходится от таких работниц!
Многие в пабе, следившие за этой безобразной сценой, одобрительно захохотали.
Но мужчина поднял руку, призывая к тишине:
— Том, я заплачу за нее. Ты уже нормальную девушку от разводилы не отличаешь?
И он выложил на барную стойку деньги.
— А мне-то что! Деньги — есть деньги… — бармен сгреб монеты и миролюбиво снова пододвинул яблоки к девушке.
— Нет, что вы?! — ужаснулась Кьяра, — Спасибо вам, но не нужно. Я не буду здесь есть!
— Тогда с собой, — велел он бармену, — Я тоже уже насиделся.
Он сгреб пластиковую одноразовую коробочку и, чуть направляя девушку, потянул Кьяру к выходу.
Девушка шла, не разбирая дороги, ведомая новым знакомым, представившимся Остином. Парень шагал рядом и в тоже время, как будто на полшага позади, почти касаясь ее мощным плечом. Он развернул ей печеное яблоко. Она сама не заметила, как, хлюпая носом, сначала откусила, а потом, все более успокаиваясь, и вовсе доела незамысловатое лакомство.
— Я, правда, не знаю, как такое могло произойти. Со мной такое впервые. У меня до этого никто, никогда не… — она хотела и не могла произнести, потому что на глаза снова наворачивались слезы.
— …не крал. — Свободно продолжил Остин.
— Да.
Она некоторое время они брели молча. Кьяра была полностью погружена в свои мысли.
— Я так растерялась… И это так стыдно, — она закрыла лицо рукой, — Вроде бы я не виновата, а так стыдно! Спасибо вам за все. Вы так вовремя появились!
— А муж чего, заругает теперь, как узнает? — парень остановился и смотрел на нее, не мигая, и в этот момент Кьяра впервые опомнилась и по-настоящему задумалась. А зачем она ему? Отчего этот благодетель сразу не оставил ее и не пошел по своим делам? — Наверняка, ему нужно сообщить. Как он вообще вас так далеко отпустил? Это не самый хороший район, вообще-то.
— У меня нет мужа — от Остина не укрылось, как тяжело она вздохнула.
— Ладно. Но разве ты сама не хочешь найти виновных? Иначе пострадает кто-то еще и… это твой долг.
Кьяра вздрогнула при одной мысли о встрече с гвардейцами. После задержания, ночных допросов и того, что ее выпустили с предупреждением, это были последние люди, к которым она бы обратилась.
— Ты подозреваешь кого-то?
— Возможно парни, которые вошли сразу за мной. Они, когда я читала меню, очень близко ко мне придвинулись. Именно с той стороны, где была сумка! — детали всплывали в памяти и выстраивались в четкую картину, — Один даже так навалился, что чуть не упал на меня!
— Раз мужа нет, тогда я тем более должен настоять на вызове гвардейского патруля.
Однако он ничего не делал, а выжидательно смотрел на девушку.
— Нет, — твердо сказала Кьяра.
— Нет? Было совершено преступление, и ты обязана сообщить!
— Ты серьезно? — девушка даже поперхнулась.
Этот закон мало кто соблюдал, потому что в их мире преступление невозможно было отделить от акта возмездия или разборок между Братствами, а сами вызванные гвардейцы часто вершили самосуд и, вообще, «ошибались» и задерживали ни в чем неповинных людей.
— Нет, не стоит никого звать. У меня было не так много денег. Там даже денег и совсем и не было. Я обычно в кошельке совсем мелочь храню, а остальное нет. Вся зарплата — дома! Не так велика вышла добыча… Украли пустой кошелек, — вымученно улыбнулась девушка.
— Не любишь, ты, Кьяра, гвардейцев, — и Остин прихватил ее за локоток, — … и законы Корпорации не уважаешь… Ну и умница! А за что же их любить? Правильно?
А девушка как язык проглотила. Она уже почти ничего не соображала от ужаса. Она помнила, вот точно помнила, что не называла этому мужчине свое имя. Это он представился, а Кьяра — нет.
8.
Только сейчас она завертела головой, стараясь понять, где находится. Смотрела и не узнавала этой части города. Дома были нежилыми и совсем ветхими. Везде царила разруха и запустение.
Хватка на локте сделалась совсем жесткой. Он шел, все ускоряя шаг, практически волоча Кьяру за собой. Остин уже не казался ей приятным парнем. Узкое хищное лицо, нахмуренные брови, холодные глаза, плотно сомкнутые губы. Все его действия выражали твердую решимость.
— Значит пятьдесят фертингов для тебя — мелочь? — с мимолетной усмешкой процедил он.
— Ты знаешь…
