его лицо бледнеет.
Я закатываю глаза, как он умудрился не заметить напряжение последних дней?
— Да, конечно, — я грубо толкаю его в плечо, и он отшагивает назад. — Как ты мог назвать меня Линой перед двором? Перед моей матерью? — спрашиваю я.
— Мне жаль, — говорит он, приближаясь, чтобы схватить меня.
Я отталкиваю его руки.
— Сожалений недостаточно. Ты должен понять важность того, что ты сделал. Единственные люди, которые зовут меня Линой, это моя семья, и один очень старый человек, который знает меня с рождения. Весь двор считает, что мы… любовники, — говорю я.
— Что? Поэтому всё так странно? — он вскидывает руки вверх. — Дерьмо.
Он может понять, какую бурную реакцию это вызовет.
— Я звал тебя Линой в моём сознании в течение месяцев. Имя само собой выскользнуло. Пожалуйста, скажи, что я могу сделать, чтобы это исправить.
Я слышу приближающиеся шаги впереди. Я утаскиваю его с тропинки в деревья, пока мы не скрываемся из виду.
— Ничего нельзя сделать, кроме того, что я уже делаю. Нас не могут видеть вместе, — говорю я.
В течение долгого мгновения Кедрик смотрит на меня.
— Я разрушил всё, не так ли? Как плохо тебе пришлось из-за этого?
— Я привыкла к этому, — я пожимаю плечами. — Я принимаю твои извинения, — продолжаю я, желая сменить тему.
— Примешь ли ты также моё торжественное обещание не делать этого снова? — спрашивает он.
Я киваю. Он делает шаг вперёд и берёт одну из моих рук.
— Я не уверен, что смогу также легко простить свою глупость, но спасибо тебе. Надеюсь, я не потерял твоё доверие.
Он намекает на вопрос, и я знаю, что он специально озвучил его таким образом, чтобы я могла позволить себе не отвечать на него. Я также знаю, что осторожность не является одной из его сильных сторон, но он проявил себя в других отношениях.
Я вспоминаю о своём намерении увидеть Аквина, и ухмылка растягивает моё лицо, когда в голове созревает план.
Отмахиваюсь от мыслей о том, что скажет Оландон, когда узнает, и делаю шаг к Принцу.
— Есть кое-что, о чём я тебе никогда не рассказывала, — я иду немного поодаль от него. — Кое-что очень важное для меня, но нечто такое, что также будет угрожать жизни другого человека, если он об этом узнает.
В лесу слева от нас раздаётся треск, я пригибаюсь и чувствую, что Кедрик делает то же самое. Я вглядываюсь в деревья и жду, затаив дыхание. Мы оба ждём несколько минут, но больше никаких звуков не слышно. Возможно, это была просто упавшая ветка. Я отхожу назад, прижимаюсь к Кедрику и шепчу ему, не сводя глаз с леса перед собой, на всякий случай.
— Мы должны оставить Малира и Рона, если ты не уверен, что они не расскажут Королю Джовану.
Он кивает.
— Идём, — говорит он, его тёплое дыхание щекочет моё ухо.
Мы держимся вне поля зрения, обходим деревню краем, не заходя в неё, а затем, пригнувшись между зданиями, проскальзываем в приют через дверной проём. Я машу рукой Матроне и приветствую детей, пока мы идём, пробираясь к задней части здания. Это должно сбить с нашего пути всех, кто идёт следом.
Я открываю заднюю дверь и вглядываюсь в Кауровый лес. Никого не видно.
Я поворачиваюсь к Принцу. Он открывает рот, но я прикладываю палец к его губам. Он берёт мою руку и целует мой палец, а после переворачивает мою ладонь и кладёт другую на тыльную сторону руки. Горячая дрожь, которая начинает мне нравиться, пробегает по моему телу.
Вырвавшись, я выскакиваю за дверь и бегу к лесу, Кедрик следует прямо за мной. После десяти минут я останавливаюсь и жду, пока Кедрик догонит меня. Через минуту я слышу шум его приближения.
— К чему этот бег и сиротский приют?
Он задыхается. У него длинные ноги, но я знаю, что он не так грациозен, как кажется на первый взгляд, и не привык перепрыгивать через лианы, которые ещё не упали с деревьев Каура.
— Приют — это прикрытие для того, чем я занимаюсь на самом деле, — объясняю я.
— А пробежка?
Он кладёт руку на свою макушку, делая тяжёлые вдохи.
Я смеюсь, моё дыхание совсем не сбилось.
— Потому что так я могу быстрее добраться до Аквина.
Я снова начинаю бежать, игнорируя странный рычащий звук, издаваемый им. В этот раз он держится ближе.
Я не останавливаюсь до тех пор, пока не выскакиваю на поляну. На поляне стоит несколько зданий из Каура.
Мой тренер в своё время был признан лучшим из Элитной стражи. Мы с Оландоном однажды слышали, как стражники говорили о нём. Я же считала его своим отцом, советником и лучшим другом. Раньше я притворялась, что он и его жена были моими бабушкой и дедушкой. Это было легко, потому что собственных детей у них не было.
Я замедляюсь до прогулочного шага, чтобы Кедрик мог догнать меня. Когда он это делает, с него капает пот. Я забываю, что он не привык к этой жаре, и ощущаю небольшой укол вины за то, что заставила его бежать. Он молчит, просто осматривается вокруг, переводя дыхание.
— Этот Аквин богат, — он вздыхает, как будто ему противен этот факт, немного лицемерно, учитывая, что он сам Принц.
Мы поворачиваем за угол, и я замечаю Аквина, сидящего на своей любимой скамейке в тени. Обе его руки находятся на трости, а голова склонена. Я останавливаюсь перед ним. Кедрик смотрит на меня с поднятыми бровями. Я улыбаюсь. Он, наверно, думает, что Аквин спит.
— Ты привела с собой компанию, Лина, — говорит Аквин, удивление окрашивает его слова.
Десять перемен назад его голос можно было бы назвать глубоким, но время унесло часть его звучности.
— Всё бывает в первый раз, — говорит он, открывая глаза и глядя на меня.
Я вижу, как Принц догадывается, что это за человек. Его лицо озаряет внезапная ухмылка.
Я качаю головой от его перепадов настроения.
— Я привела Принца Кедрика понаблюдать за нашей тренировкой, — говорю я.
— Брума, сам Принц Гласиума, не меньше. Ты доверяешь этому парню?
Аквин продолжает смотреть на меня, совершенно не признавая Принца. Я улыбаюсь, когда Кедрик щетинится рядом со мной.
— Да, доверяю.
Я смотрю на Принца, а он смотрит на меня.
— Понимаю, — говорит Аквин, вставая со стремительностью, свойственной гораздо более молодому человеку.
Кедрик дёргается рядом со мной, делая полшага назад.
— Переодевайся и встретимся для разминки, — бросает Аквин через плечо, направляясь к самому большому зданию из Каура.
Я велю растерянному Кедрику
