Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
в этом ничего предосудительного. В конце концов таким образом выбивали показания и сотрудники других комиссариатов, не только он. Но он не хотел признаваться, что не знает такой директивы, так как это означало бы неисполнение указания, согласно которому следовало читать все поручения и рекомендации, приходившие из столицы. Но этого было так много, что ни у кого не было на это времени, поэтому большинство указаний, отправленных в комиссариат в Яроцине, непрочитанным попадало в папку, чтобы в нужный момент их можно было найти.
– Что-то такое читал, – соврал Медушевский, посмотрев на свои начищенные черные ботинки.
Блашковский победоносно посмотрел на него, однако вскоре испугался своего успеха. Рано или поздно этот жирдяй узнает, что его обвел вокруг пальца курсант. Вся надежда на помощь из Познани.
Медушевский покраснел как рак, крепко сжал губы, которые даже побелели, и уставился в пол, покрытый зеленым линолеумом.
Было заметно, что он хочет что-то сказать в свое оправдание, но не знает, что именно сказать.
Если я сейчас ничего не сделаю, у него мозг взорвется, подумал Блашковский.
– Только если обстоятельства требуют защиты чести мундира при нападении на сотрудника.
Медушевский громко выдохнул и с благодарностью посмотрел на Блашковского, охотно принимая спасательный круг.
– Все так и было, как вы говорите… именно так.
Правда в том, что если бы этот придурок не убегал, его бы так сильно не избили.
– Ладно, – оборвал объяснения Блашковский. – Сюда уже едет группа из Познани, на палаточном поле и в местах, где проходят концерты, работают мои люди. Прошу вас, старший лейтенант, охранять место преступления до получения приказа офицера из воеводского комиссариата. А я, если это возможно, хотел бы поговорить с задержанным.
– Почему невозможно? – обрадовался Медушевский. – Сейчас скажу, чтобы его привели.
12:10
– Что ты нам сегодня споешь? – спросил капитан Фабиан Галась, высыпав на стол содержимое мешка задержанного. Мешок напоминал флотские, которые выдавали морякам, служившим в военно-морском флоте. Однако этот был дешевой имитацией военного снаряжения, сделанной из обычного льняного полотна, покрашенного в синий цвет. Из него выпала пачка листовок и книги. Чекист с триумфом в глазах посмотрел на владельца мешка, сидевшего у стены на металлическом стуле. Парню было лет двадцать. Светлые как лен волосы спадали на плечи. На нем был черный свитер, черные джинсы и велюровые серые ботинки. Казалось, его совсем не интересует то, что чекист делает с его мешком. Он уставился в покрашенную масляной краской стену, на которой кто-то повесил красивую белую тарелку с орлом без короны и надписью: «На службе народа, Гражданская милиция и Служба безопасности 1944–1984».
Чекист посмотрел на парня, подошел к нему и неожиданно ударил кулаком в лицо. Удар был настолько сильным, что парень упал на пол вместе со стулом. Галась спокойно вернулся на свое место за столом. Он наклонился над пачкой листовок и взял в руки толстую книгу.
– Что у нас здесь? – заговорил сам с собой офицер, краем глаза наблюдая за неуклюжей попыткой парня подняться с пола. Тот поднял стул, сел на него, а потом ладонью вытер струйку крови, стекавшую из уголка рта.
– «Война в эфире», автор Ян Новак, в скобках Здислав Езеранский, издано Свободным издательством «Комитива», в 1987 году где-то в Польше – говорил чекист, бросая взгляд то на книгу, то на парня. – Так у нас здесь новинка, еще пахнет типографской краской. Интересно, что это за птица, этот Новак, который пишет о… вот именно, о Радио Лондон… и о Свободной Европе. А это что? – он положил на стол «Войну в эфире» и взял в руки небольшую брошюру с названием «КНП – избранные документы». – Так ты из Конфедерации независимой Польши. Прекрасно.
Офицер уселся в кресло и начал листать брошюру. Спустя минуту он остановился и начал читать:
«Сегодня польский народ вновь пробуждается и поднимается с колен. Наступает новая эра нашей истории. От нас, прежде всего, от нас самих, зависит, когда Польша станет независимой, а польский народ сам сможет решать свою судьбу»…
Он закрыл брошюру и бросил на стол. Это резкое движение, по-видимому, напугало парня, потому что он отшатнулся, как будто хотел защититься от очередного удара, но чекист не собирался его сейчас бить. Он лишь улыбнулся, увидев реакцию задержанного, уселся в кресло поудобнее, скрестив руки на животе.
– Так ты, гнида, считаешь, что Польша, наша родина, не является независимой? Вы хотите свергнуть социалистический строй и построить Третью Республику Польша? Это значит, что мы все, государственные служащие, не служим свободной Польше? Когда меня принимали в органы, я присягал своей стране, которая является независимой. Может, я другой стране присягал? Скажи, говнюк. Я независимой Польше присягал или нет?
Галась был уверен, что со стороны парня не последует никакой реакции. Но тот повернул голову в сторону чекиста, смело посмотрел ему в глаза и твердо сказал:
– Не Польше, а советским оккупантам, которые держат свои войска в Польше. Это они здесь командуют, им вы и присягаете на верность…
Галась криво усмехнулся и внимательнее присмотрелся к наглецу.
– Как тебя зовут?
– Камиль Сова, – ответил тот, поправляя длинную челку, упавшую на глаз.
– Ты учишься или работаешь?
– Учусь на факультете социологии в Познанском университете. Я на последнем курсе.
– И ты можешь учиться бесплатно?
– Могу…
– И можешь пойти в кино, когда хочешь, или поехать на каникулы, или выпить пива, когда хочется?
– Конечно.
– И тебе не запрещают оккупационные войска?
– Нет.
– Так какая это оккупация?
– Не в этом дело.
– А в чем? Пиздишь про оккупацию, про отсутствие свободы, а кто несвободен в этой стране? Тебе не хватает свободы? Кто запретил тебе сюда приехать? Социалистическая родина дала тебе возможности, ты можешь учиться, получить работу, когда окончишь университет, можешь получить жилье и даже талон на машину. Можешь купить цветной телевизор…
Камиль посмотрел на чекиста с легкой иронией. Конечно, все это можно купить или скорее добыть, если есть знакомства, а в очереди на жилье или автомобиль можно стоять десять лет…
– Я знаю, что ты думаешь. – Галась понял, что немного увлекся. Насчет покупок он погорячился, но ход его мыслей был правильным. Он встал из-за стола и повернулся к зарешеченному окну. Открыл форточку, и внутрь хлынул поток теплого воздуха. Жара снаружи была невыносимой. Здесь, в здании городского комиссариата в Яроцине, от жары защищали толстые кирпичные стены. Однако сотрудник не обратил внимания на тепло, проникшее внутрь. Он посмотрел на парня сверху вниз, а потом, собравшись с мыслями, начал снова агитировать:
– Предприятия, которые дают работу всем желающим, решенная проблема безработицы,
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
