села. Параллельно заводил машину.
— Семь из десяти… Кто угодно начнет попадать, если заставить каждый день по три часа упражняться, — устало напомнила Ева. Глеб пожал плечами:
— У Вики было три из десяти. Хотя тренировали так же.
Она никогда не спрашивала о том, кого заменила. Вика и Вика, какая разница, а вот остальные ее часто вспоминали. Кроме Тимура, из того вообще слова клещами не достать.
— Тебе очки не мешают? На вылазки линзы используешь? — в другой ситуации Ева бы молчала, но сейчас это было что-то вроде извинений. Глеб и правда был центром дома, старался поддерживать в нем порядок. Она не удивилась бы узнав, что график дежурств придумал он. И вот что странно — график соблюдали все, даже Никита в свою очередь готовил и мыл полы.
— Они без диоптрий. Стекляшки просто.
— Зачем носишь тогда?
Глеб подумал, сделав вид, что просто на дороге сосредоточился, но ответил нехотя:
— Слушай… мне так же перешивали лицо, так же меняли зубы. Раньше я носил очки, тут сделали операцию… Но я и раньше мог ее сделать, мне просто нравилось носить очки.
— Почему?
— Казалось, что я выгляжу безобидно в них, — по-прежнему нехотя продолжил Глеб. Ева покатала эту мысль в голове, спросила логичное:
— Так кого ты убил, чтобы попасть в этот кукольный домик?
— Не твое дело, — тут же отрубил попытку Глеб. Они ехали среди таких же коттеджных домиков, на улицах не было никого, только один кот на заборе и попался из живых существ. Место вообще выглядело как дачный поселок, только дома тут были богаче. При этом въезд не охранялся.
— А Никита?
— Кого-то. Мужиков каких-то. Автоматической пилой нарезал.
— Ну, раз он тут, то должно быть за дело, — пожала плечами Ева. Глеб кивнул:
— За дело.
Неловкость только усилилась. Стало интересно, ответил бы Глеб, если бы не утренняя выходка? Но тогда перемкнуло что-то, показалось, что ее все за мужика пристроить пытаются и делить, как просто… какую-то бабу.
И при этом была благодарность за то, что выручили, пока она еще не могла сориентироваться в ситуации. Глеб в ее понимании поступил правильно — возможно, это было не страшно, и она могла просто отказаться. А может, их начальник правда относится к ним больше, как к собакам в их вольере, чем как к настоящим людям.
— Так значит, тут пытают, — кивнула Ева.
— Если есть за что… Меня еще ни разу не трогали. Ника… ну, это Ник. Он как специально нарывается. Вику тоже не за что было… Леонид Аркадьевич не любит, когда ему не подчиняются, но у него нет приказов, которые противоречили бы изначальным целям. И он боится за нас. Все, что он делает — делает для того, чтобы нас не поймали. Так что, если ты не захочешь тоже связаться с родными, то и трогать тебя никто не станет.
Ева усмехнулась, подумала немного и решила подкинуть ему информацию. Может в качестве извинений, может контакт наладить:
— Когда менты меня искали, они на квартиру к моей матери пришли. Избили ее, все не верили, что она не знает, где дочь прячется. Я была так растрогана этим, что даже убивать их не стала, когда они меня нашли наконец. Хотя, наверное, стоило бы… Я не общалась с ней лет пять. С тех пор, как смогла через суд квартиру разменять, пока она ее не пропила окончательно. Сомневаюсь, что меня когда-либо потянет в родные места.
Глеб откровенность оценил, судя по раздумчивому кивку, заговорил уже охотнее:
— Ты не похожа на человека, который садится в машину по первому требованию полиции.
— Так и есть, — Ева криво, но довольно усмехнулась. — Я троим из них шрамы оставила на память. Было бы их чуть меньше, кого-нибудь точно бы прирезала, но эти ребята очень поднаторели в том, чтобы нападать впятером на одну. Меня бы сейчас туда в маске, да при оружии, да с тем, что я теперь умею — было бы намного веселее умирать.
— Злишься на них?
— Нет… на этих нет. Я убила их друга с особой жестокостью. Это было предсказуемо. Твоя очередь. Обо мне ты знаешь все.
— Ну… Мне двадцать три, меня и правда зовут Глеб, я сын проститутки, и я едва не убил одного из «чертей», освободив себе место в команде. Меня вовремя оттащили.
Ева задохнулась от такого потока информации, тут же не сдержалась, начала смеяться.
— Сын, прости, кого?
— Не похож?
— Конечно нет! Ты похож на старосту группы! На прилежного юриста или бухгалтера. На «сына маминой подруги». Но никак не на сына проститутки.
— Ну, меня отец воспитывал. Можешь еще смеяться, но я правда был старостой класса.
— А потом взыграли мамины гены?
— Нет. Папины.
Ее взяли в команду летом, в июле, а теперь мир был в разгаре перехода в осень, листва уже пожелтела. Дни смешались, и в какой-то из них Ева с удивлением обнаружила, что уже октябрь. Словно в параллельный мир попала, потеряв несколько месяцев на этот сложный переход.
— Я своего отца и не знала никогда, — зачем-то сказала Ева. — Я не жалуюсь, нет… весь мир такой сейчас, какой-то несчастный.
— Не жалеешь, что родилась? Что не умерла?
— Нет. Кто-то должен был убить того мудака. Да и теперь намного веселее, чем когда-либо раньше. Хотя, возможно, я чего-то по-прежнему не догоняю и все не так хорошо, как кажется.
— Давай проверим, — предложил Глеб. — Твою прежнюю жизнь стерли. Ты должна делать то же, с чего ты начала — убивать людей, которые этого заслужили. Если однажды ты окажешься недостаточно быстрой и ловкой — они убьют тебя. Все верно?
— Да, все так. Прямо как на войне.
— Это и есть война, только не совсем добровольная.
Ева покрутила в пальцах белый локон (никак не могла привыкнуть к тому, что это светлое теперь ее волосы), ответила задумчиво:
— Знаешь, если бы после того убийства ко мне явился этот Леопольд, и сказал, что я выиграла счастливый шанс присоединиться к «чертям», и могу решить — попробовать жить дальше или стать одной из них и убивать с ними, я бы выбрала именно то, чем являюсь сейчас.
— А ты слышала раньше про «Чертей»?
— Я что, в интернете не была? Про «Чертей» все знают. Сколько было убийств, когда надевали маски, как ваши и…
— Да, я слышал, — раздраженно перебил Глеб, и на этот раз это не вызвало чувство стыда, наоборот казалось, что удачно поддела. Конечно, он злился — мстителей ловили, в эфирах «Чертей» клеймили террористами, которые подавали дурной пример молодежи. И
