принять всё, принять то, что он должен был мне дать. И я была более чем готова отдать ему это. И когда он в последний раз хмыкнул, сделал последний, жестокий толчок в моё тело, он выдохнул и лёг своим телом на меня. Он был весь в поту, как и я, но было приятно находиться рядом с ним.
Наше дыхание было прерывистым и тяжёлым, и я почувствовала, как моё тело начало трястись, ощутила последствия того, что он со мной сделал, того, что я приняла.
Я отдала Джексону каждую часть себя, отдала ему свою девственность, свою невинность. Теперь я принадлежала ему, и этого не изменить. Пути назад не было.
Но я не хотела уходить, не хотела убегать. Я хотела быть его во всех смыслах, и я не знала, облажалась я или нет.
И когда он вышел из меня, я не могла дышать, отсутствие его тела на моём, во мне, было той потерей, которой я не хотела. Он скатился с меня, но тут же притянул меня к себе, зажав руку между моими ногами. Он дразнил мою теперь чувствительную киску, вводя в меня свой толстый палец.
— Моя сперма принадлежит тебе, — грубо сказал он, толкая семя, которое начало выскальзывать из моего тела, обратно внутрь, отмечая меня. Он вытащил палец и провёл его кончик между моими губами, заставляя меня облизать его. Я попробовала нас обоих, его солёность и мой сладкий мускус. Я пьянела от этого.
Он убрал палец и провёл скользким пальцем по моей нижней губе.
Я вздохнула, чувствуя себя такой уставшей, но именно там, где должна была быть.
ГЛАВА 10
Джексон
— Не мог бы ты подсказать мне, куда мы направляемся? — спросила ещё раз Меган. Она задавала мне примерно тот же вопрос с тех пор, как сегодня утром я попросил горничную помочь ей собрать сумку. Она посмотрела на меня, и на её лице не было сомнений в искреннем счастье.
Прошло два дня с тех пор, как я взял её девственность. Два очень долгих дня и ночи, потому что мне ещё предстояло снова заняться с ней любовью. Я использовал на ней свой рот всё это время, но я как-то сопротивлялся тому чтобы взять её снова. Ей нужно было время, чтобы восстановится, и я изо всех сил старался дать ей это время. Я знал, что наше первоначальное соглашение, по крайней мере, на согласованный срок, подходит к концу. Однако вскоре она узнает, что я не отпущу её.
Я возьму её снова, и скоро. Я не привык ни в чём себе отказывать, особенно если это принадлежало мне, и с Меган определённо было так. Она была моей. Каждым. Возможным. Способом.
— Я же говорил тебе, что это сюрприз, Мегги.
Я улыбнулся. До Меган я никогда не улыбался, но с тех пор, как она переехала ко мне, я улыбался всё больше и чаще.
— Мне нравится, когда ты меня так называешь, — прошептала она, и её щёки залились темно-розовым румянцем. — Никто никогда раньше этого не делал. Всегда Меган или Мег. Мегги ощущается особенно, когда ты говоришь это.
Она исповедовалась, опустив голову — явно смущённая — и всё же у неё хватило смелости сказать мне это. Мне это понравилось. Мне это очень нравилось.
Я был измученным ублюдком. Я открыто признал этот факт. И всё же, когда Меган сидела в моём частном самолёте в белом шёлковом брючном комбинезоне, её светлые волосы были идеально зачёсаны и собраны на затылке, она казалась целиком и полностью светской женщиной — уверенной и контролирующей, но каким-то образом она всё же умела источать невинность. Меня поразил тот факт, что она делала всё это, несмотря на то, что уже не была девственницей. В ней была лёгкость, чистая, нетронутая красота, уникальная в моём мире.
Уникальная и неслыханная.
— Всё в тебе особенное, Мегги, — сказал я ей, давая ей полную честность.
— Но я имею в виду… именно тебя, — мягко ответила она, и её румянец стал ещё сильнее. Я не мог отвести взгляд, поскольку её идеальные белые зубы впились в её нижнюю губу, беспокоя её. Я хотел, чтобы её зубы снова оказались на мне — как можно скорее.
— Подойди сюда, Мегги, — приказал я. Мой голос понизился, и я знал, что это выдаёт моё возбуждение. Я наблюдал, как почти незаметная дрожь прошла по девичьему телу. Она поднялась с толстых бежевых подлокотников сделанного на заказ сиденья с откидной спинкой и остановилась передо мной.
Я схватил её за бёдра и потянул к себе на колени, помогая ей оседлать меня так, чтобы она села лицом ко мне, прижав колени по обе стороны от моих бёдер. Мне понравилось, как брючный костюм сочетался с цветом её лица. Тем не менее, именно белый цвет напомнил мне о её невиновности, и именно поэтому я изначально купил его. В тот момент меня раздражало всё, что связано с одеждой. Я хотел, чтобы она была обнажена, чтобы ничто не скрывало её тело от моего взгляда.
Я убрал руку от её бедра и обхватил её шею сбоку, даже не осознавая этого. Тёплый, нежный изгиб её шеи казался мягким под моей ладонью. Я почувствовал, как её пульс участился от моего прикосновения. Это была простая вещь, но правда в этом факте сделала мой член почти таким же твёрдым, какой её мягкая задница ощущалась прижатой к моим коленям… почти.
Я взволновал её; она хотела меня.
— Почему ты в этом сомневаешься? — спросил я, скользя большим пальцем вперёд и назад по её коже, пока ждал её ответа. — После последних нескольких дней, как ты можешь в этом сомневаться?
— Я имею в виду… — прошептала она, и затем её смелость испарилась. Взгляд Меган оторвался от моего лица после мимолётного взгляда, а затем она посмотрела на свои руки. Я наблюдал, как она сжала их вместе, нервно возясь с ними. — Ты не… мы не делали этого… опять же, с той ночи, и я подумала, может быть, я… что ты был разочарован, — она закончила свою болтовню глубоким вздохом, и её лицо практически засияло.
— Тебе кажется, что я был разочарован? Мегги, у меня такое ощущение, будто я умираю от желания снова быть в тебе, — сказал я ей. Я наклонился, чтобы поцеловать её горло, и моя борода задела её кожу. Сначала она подпрыгнула, а затем её тело расслабилось в моих руках. Она откинула голову назад, выгнув шею, молча
