— И вдруг такой отказ от очаровательной Софи Йорк! Пожалуй, я попрошу маму, чтобы она пригласила ее на чай.
— В ближайшем будущем она будет занята, — заметил Патрик безразличным голосом. — Я подозреваю, что сейчас они там принимают поздравления.
Квилл выдержал паузу.
— Куда уж дальше. Но она не такая дурочка, Квилл. — Патрик невольно повторил те же слова, которые Софи сказала сама себе перед тем, как отправиться на бал. — Она гонится за титулом.
— К сожалению, Брэддон болван. Она рехнется от него через месяц. А жаль. — Глубоко посаженные глаза Квилла смотрели на друга детства с кажущимся безразличием.
— Так сыграем? — резко повторил Патрик.
— Давай.
Толстые ореховые двери пропускали слабые звуки, доносившиеся из танцевального зала. Они то нарастали, то затихали, но их легко заглушал стук игральных костей о полированную поверхность столика. Сверху на играющих молча взирал мраморный Шекспир.
После третьего кона Патрик внезапно разорвал паутину, сотканную присутствием Квилла и огнем, поблескивающим в камине.
Его глаза вспыхнули весельем.
— Пожалуй, мне следует пойти поздравить счастливую пару.
Лицо Квилла оставалось бесстрастным.
— А я отправляюсь в постель, — протянул он через несколько секунд, — Ты меня своими эмоциями просто измучил. — Он заставил себя подняться и застыл, опершись о высокую спинку кресла. — Патрик, я рад, что ты вернулся с Востока.
— А меня ужасно удручает происшествие с этой чертовой лошадь.
— Лошадь тут ни при чем, Патрик. Это я, видно, такой ездок.
Надеюсь, мы скоро увидимся снова.
Они вместе вышли из библиотеки. Тело одного являло собой настоящую гармонию мускулов, лишь слегка закамуфлированных обтягивающими панталонами лондонского джентльмена. Тело другого было в равной степени мускулистым, но мускулы эти отказывались подчиняться командам хозяина. Квилла железная воля сейчас двигала к алькову с постелью, а Патрика в совершенно другом направлении двигала с трудом управляемая страсть. Его влекли пышные, как будто пронизанные солнечными лучами локоны девушки, которую он жаждал больше всего на свете.
Глава 4
Патрик спустился по лестнице в холл. Лакеи, одетые в коричнево-красные ливреи, которые почему-то показались ему мрачными, все еще стояли, застыв у парадного входа, однако особняк Дьюлэндов был почти пуст. Бал закончился. Башмаки Патрика гулко стучали по мраморному полу. А всего час назад здесь раздавались топот множества ног, гул голосов, звуки струнных инструментов.
Он завернул в танцевальный зал. Там еще во всех канделябрах горели свечи, правда, оплывшие больше чем на две трети. Оттого здесь было несколько сумрачно. «Как в пещере», — подумал Патрик.
В дальнем конце зала, в углу, он разглядел две небольшие группы задержавшихся гостей. Рядом с несколькими дамами в ярких туалетах смутно вырисовывались серые фигуры джентльменов. Патрик усмехнулся. Эти, видно, если прибудут домой раньше шести утра, сочтут вечер пропащим.
Леди Софи, конечно, ушла. Она никогда в гостях не засиживалась допоздна. Это не в ее стиле. Лучше покинуть бал прежде, чем гости начнут зевать или кто-нибудь из поклонников станет проявлять чрезмерную настойчивость, граничащую с неприличием. Но Брэддон… этот несчастный остолоп должен быть еще здесь. Такое понятие, как чувство меры, было ему незнакомо.
Патрик искал недолго. Тот сидел, развалившись в кресле, и с кем-то разговаривал, отчаянно жестикулируя; собеседника Патрику разглядеть не удалось. Его загораживали огромные руки Брэддона. О чем еще может говорить в эту пору старина Брэддон, конечно же, о своих любимых лошадях. Патрик улыбнулся, ощутив невольный прилив симпатии. Добряк Брэддон. «Жаль, что в аристократической Англии так тесно. Ведь мы все знаем друг друга примерно лет с шести-семи — именно в этом возрасте нас объединили холодные коридоры Итона, — и выбор женщин ограничен тоже тем же небольшим кругом».
Через пару секунд Патрик понял, с кем разговаривает Брэддон, и ускорил шаг.
— Алекс! — Голос отозвался в пустом зале гулким эхом. Брат поднял глаза:
— А я тебя здесь заждался. Садись послушай. Брэддон тут такое заливает!
Патрик уселся рядом с братом. Напряжение, которое последние несколько часов он ощущал во всем теле, не проходило.
Брэддон подался вперед. Его глаза сияли, широкий подбородок подрагивал от восторга.
— Ничего я не заливаю, Патрик! Все действительно так и было. Моя жизнь окончательно определилась. — Он оправил расшитый сюртук и широко улыбнулся.
— Поздравляю, — тихо произнес Патрик.
Не уловив в его тоне скрытой угрозы, Брэддон с увлечением продолжал:
— Боже мой, она же красавица. Такого восхитительного зада я вообще никогда в жизни не видел, а груди… они как, как… — У Брэддона, как всегда, не хватило фантазии, в данном случае, чтобы описать груди возлюбленной. — Понимаешь, сама она в общем-то маленькая, а они такие большие, красивые. Понимаешь…
У Патрика задрожали руки. В висках запульсировала кровь, а спину начали покалывать ледяные иглы. Ах ты, сукин сын…
— Так просто я не ушел, — беззаботно откровенничал Брэддон, не замечая, как изменилось лицо Патрика. — В конце концов мне удалось прижать ее к двери конюшни. Бог ты мой, что это было за блаженство! Ничего подобного я никогда не чувствовал…
И тут он осекся. Патрик неожиданно вскочил с кресла и схватил его за рубашку, которая натянулась так, что стало трудно дышать. Брэддон окаменел. Не делая усилий освободиться, он начал хватать ртом воздух.
Патрик тоже окаменел, буквально через секунду осознав, что предъявлять Брэддону претензии за то, что тот прижал где-то свою будущую жену, не имеет права. Абсолютно никакого. Он швырнул незадачливого жениха обратно в кресло, которое угрожающе затрещало, когда на его бархатные подлокотники обрушились сто с лишним килограммов.
Треск кресла привлек внимание нескольких гостей, мирно болтающих в противоположном конце зала. Они насторожились, как собаки, почуявшие оленя. Неужели будет что-то интересное? А то эти старые затасканные сплетни, которые приходилось муссировать последние несколько часов, уже изрядно надоели.
— Патрик! — Тишину нарушил спокойный голос Алекса. — Ты, наверное, не понял. Дело в том, что Брэддон нашел себе новую любовницу.
Щенячьи глазки Брэддона изумленно смотрели на Патрика.
— Неужели ты из-за Арабеллы? — наконец произнес он обиженным голосом. — А я был уверен, что тебе наплевать. Вот и начал ею заниматься. Мог бы предупредить, что будешь возражать.
Пытаясь успокоиться, Патрик откинул голову на спинку кресла.
