- Идемте. Нас ждать будут. – Глеб Степанович выглядел слегка нервничающим.
- Только сумочку возьму. – Решила я.
А что? У меня там балончик с шокером на случай всяких несанкционированных происшествий.
Собралась я быстро. Надела обычные джинсы, тунику подлиннее, чтобы удобно было. Балетки. Волосы в высокий хвост. И любимая сумка, в которой слона потерять можно. Проверила заряд в шокере на всякий случай.
Глеб Степанович повел меня по неизведанной доселе дорожке, вымощенной плиткой. Я помахала выглянувшей из беседки Дине рукой и последовала за ним. Через лес, оказавшийся за кованной калиткой, мы шли молча. Охранник вообще общительностью не отличался. А я пару раз сказала про необычные породы деревьев и про то, что тропинка тянется до самой деревни, и тоже замолчала. Ну не хотят со мной общаться, что поделать?
В деревне на нас оглядывались все, кто встретился по дороге. С Глебом Степановичем многие здоровались. На меня просто глазели с недоуменным видом.
Охранник привел меня к большому ангару, расположенному на краю деревни. Большому такому…, безликому.
- Марина Генриховна, подождите здесь. Я сейчас. – Чуть нервно сказал он и, подойдя к неприметной дверце, громко постучал. Через полминуты постучал снова. И через минуту тоже.
Минуты через три дверь распахнулась и оттуда вывалился огромный мужик. Бородатый, злой и сильный.
- Я сказал, что мне насрать на всяких девиц, которые в деле нихрена не смыслят? Не мои проблемы, что ты не понимаешь с первого раза. Какого хрена ты ко мне ее притащил? Уё… отсюда оба. – И оттолкнув Глеба, постарался захлопнуть за собой дверь.
Я, столкнувшись с таким отношением впервые в жизни, озверела. Как на меня всегда реагировали мужчины? Как на красивую куклу. Кто-то уважительно, кто-то покровительственно. Всякие маньяки-извращенцы… понятно как. А этот? Орет! Ругается! Не пускает посмотреть свои шедевры.
- А ну стоять! – Возопила я. Мой крик совпал с тем, что Глеб Степанович не дал хозяину ангара захлопнуть дверь.
Мужик совсем расстроился и распахнул дверь, чтобы отпихнуть моего охранника. Я в это время шустро прошмыгнула под его рукой и, когда дверь захлопнулась, поняла, что стоим мы вдвоем с нелюдимым мужиков в закрытом от посторонних пространстве. Тут то и меня накрыло понимание действительности, а потому я попятилась вглубь помещения от перекошенного от злости мужика, надвигающегося на меня.
- Ты какого хрена сюда пролезла? – Поинтересовался этот индивид.
- Р-работы посмотреть. – Честно призналась я.
В дверь снова затарабанили. На сей раз куда интенсивнее.
- Вань, выпусти Марину Генриховну! – Орал на той стороне Глеб Степанович. – Она является внучкой Изольды Петровны!
- С радостью! – Отозвался мужик, наступая на меня.
- Ни за что! – Ответила я.
- Марина Генриховна, бегите от него. – Посоветовал охранник снаружи.
- С радостью! – Крикнула я и ломанулась вглубь ангара.
- Ни за что! – Проревел плотник и кинулся за мной. – Стой, зараза.
- Сам зараза! – Крикнула я и совершила обманный маневр, нырнув под столярный стол.
Мужику пришлось обегать стол, что дало мне неоспоримое преимущество. Я спряталась за каким-то шкафом. А когда этот мужик выскочил из-за угла, я его шарахнула в шею хорошим разрядом шокера. Хозяин ангара повалился к моим ногам и больше не шевелился.
- Глеб Степанович, все хорошо. Я его вырубила. – Громко сообщила я.
- Тогда я пошел за ключами. – Крикнул охранник.
Это было правильно, так как я еще ни один замок нормально не открыла. Пусть этим профессионалы занимаются.
Я присела на корточки перед плотником, понимая, что после этого он со мной работать попросту не будет. Пульс бился достаточно ровно, так что я оставила мужчину лежать на полу и осмотрелась.
Передо мной стоял шкаф. Красное дерево, резные дверцы…. Я присмотрелась к рисунку. Именно так должен был выглядеть шкаф в Нарнию. Рисунок из листьев яблони изумительно сочетался с линиями связующего рисунка, составляя непрерывный ансамбль…. Мне срочно нужна была лупа, чтобы это все оценить по достоинству. Я десять минут исследовала шкаф. А потом узрела чайный столик на гнутых ножках, и поняла, что пропала. Это было так красиво, что я поняла: добьюсь того, чтобы этот деревянный живописец оформлял мои полотна. Костьми лягу, но он будет моим оформителем.
К сожалению, я совсем упустила из виду характер этого мужчины, к культуре имеющему очень опосредованное отношение.
- Нравится? – Прогремел надо мной голос, когда я практически легла на столешницу, изучая необычайно красивый рисунок.
- Очень. – Ответила я, не отвлекаясь от исследования.
- Слышь, ты! – Меня грубо схватили за руку и развернули к себе.
Мужчина вдруг замолчал, уставившись на меня во все глаза.
- Что? – Тихо спросила я, уставившись в злые зеленые глаза.
И как он так быстро очухался от хорошего заряда бодрости?
- Нравится столик? – Наклонил он голову набок. Я кивнула, судорожно сглотнув. Пересохшее горло не горело желанием отвечать. – Купишь? – С угрозой спросил он.
- Нет. – Помотала я головой.
- Почему? – Изумился мужик. – Тебе ж понравился столик.
- Он не мой. – Честно ответила я. – Он для другой женщины.
Иван вдруг отпустил меня, подошел к столику и внимательно осмотрел его. Наклонил голову набок (я так иногда осматривала свои работы, которые никогда не покажу другим людям), и подхватив одной рукой стол за столешницу, приподнял его.
- Нет! – Кинулась я и повисла на его руке, которая замахнулась, чтобы швырнуть этот стол об одну из железных опор ангара. – Не надо.
- Тебе он не нужен. – Заявил этот индивид.
- Ты думаешь, что все мои картины кому-то нужны? – Возмутилась я, так и вися на его руке. – Я же их оставила. Для себя.
Он остановился.
- У тебя… картины? – Столик был поставлен на место. А вот его руку я так и не отпустила.
- Да. – Созналась я в неприличном.
- Если ты покажешь мне свои картины, то я не буду уничтожать столик. – Предложил он сделку.
Я задумалась. Я нечасто общалась с душевнобольными. Если честно, то никогда не общалась. А здесь диагноз маниакально-депрессивного состояния налицо. И все же…. Я выросла в максимально материальном мире. У меня были мама, отчим и Янка. Я не зря сказала, что я лишь наполовину принадлежу миру бабули. Вторая часть меня позволила мне выжить после того, как я покинула семью, которая меня содержала. Но и красоту я ценила. И столик этого плотника был шедевром. Я не знала, как общалась с ним бабушка. Я лишь знала то, что прекращать общение с этим человеком не хотела.
