жар, бьющийся во все жилы.
— Это были всего лишь хиличурлы, просто не повезло, хах… — но правду знала лишь она.
Это гнев… на тот момент он одержал тело, не позволяя соображать.
— Не «не повезло», а просто ты невнимательная.
Как обидно!
Девушка хмыкнула и решила ничего не отвечать.
— Да и какая разница.
— М? — она заинтересовалась.
Адепт протянул ей руку, в которой лежала лечебная ткань.
Она хотела тут же расплакаться, он впервые так заботливо к ней относится. Будто ночью его натура вовсе меняется.
— Ты…
— Если не нужно, то… — он уже хотел убрать, подумал, что она не нуждается в этом.
— Нет-нет, всё хорошо, — но золотые очи заполнялись знакомой жидкостью. Держать поток эмоций стало невыполнимой задачей.
Люмин так давно не ощущала подобного — заботы. Хотя скорее, забота от лица противоположного пола.
В последний раз это делала только прошлая любовь, что уже давно пропала.
— Т-ты чего? — он вообще не понял такой реакции!
— Спасибо тебе… просто… — голос начал дрожать. — Мне это кое-что напомнило, но ты не переживай…
Напомнило, как один парень, у которого глаза всегда сливались с небом, дарил такую же заботу. Давал лечебные мази, давал уют и даже быт. Делал абсолютно всё, чтобы та поднимала уголки губ. Помогал физически и морально.
Как же ей этого не хватало.
А Якса странно смотрел на неё, он не мог понять, почему её глаза стали мокрыми, после того, как он просто дал нечто похожее на бинт.
— Будь осторожнее. И до встречи.
Якса встал и снова испарился в дымке, оставляя девушку одну.
Она, махая ресницами, широко раскрытыми глазами смотрела в сторону, где он стоял. Как давно Люмин не слышала подобных слов. Они грели, отдавали теплом и настоящим уютом. Хоть и сказаны были сухо. Но это по своему звучало приятно. Её руки сами прижались к груди, а взгляд опустился вниз, улыбка не могла сойти с её бледных уст, повторяя его фразу снова и снова.
Будь осторожнее.
И разум словно плыл.
С каждой встречей она ощущала, как Якса медленно, но верно открывается ей. Разговоры уже не казались такими бессмысленными и пустыми.
И сегодняшний момент Люмин будет помнить долго.
* * *
Утро стало для неё самым бодрящим. Такого она не испытывала уже давно.
Настроение было хорошим как никогда, сил скопилось за ночь так много, что она была готова пересекать реки и горы.
Люмин постоянно вспоминала прошлую ночь, и никак не без улыбки. Они словно заполняли всю голову.
Его образ; его глаза; его мягкость и слова.
Все задания выполнялись с лёгкостью, совсем не чувствуя усталости. И только в середине дня, когда Люмин сдала последний заказ, расслабленно вздохнула и предложила пообедать.
Еда казалось в разы вкуснее, чем когда-либо, погода светила яркими красками, а в животе так и бродил адреналин, не думая о перерыве.
Когда её тарелка была опустошена, она вспомнила одну задачу, что поставила себе ещё ночью.
— Паймон, я, наверное, схожу к Чжун Ли, — уже в мыслях представляла разговор.
— Отлично! Давно не видела его.
— Ты не поняла, — она положила деньги на стол и встала прямо перед ней. — Мне нужно сходить одной, хочу… поговорить с ним…
— А? У тебя секретики от Паймон!? — малышка скрестила руки, надувая свои щёки.
— Нет-нет! Просто… ах, ну это касается Яксы! — не выдержав, она шепнула о нём и глубоко вздохнула.
— А-а-а… ну, тогда ладно! Только не задерживайся, хорошо?
Люмин была неимоверно рада, что дорогая Паймон поняла её.
Шаги девушки были уверенными, а в голове она уже представляла, как изложит мысли, и готовилась к ответам. По коже пробежали мурашки, а сердце было готово выпрыгнуть из груди.
Ведь кроме Чжун Ли никто не мог знать о таком.
По пути ей повстречалась чудная Ху Тао, которая, как и всегда, спрашивала, не нужно ли её место для похорон. На такие предложения у неё выработался, так называемый, иммунитет — отвечать шуткой. Хозяйка Ху каждый раз оценивает это, и переходит уже на обычный разговор.
Люмин была невероятно рада этой встречи, но путь её держал в личный кабинет Чжун Ли.
Когда она стояла у двери, то слышала биение своего сердца. Пришлось постоять ещё несколько минут, чтобы хоть немного успокоиться.
Неловко постучавшись в дверь и после разрешения, она глубоко вздохнула и открыла дверь.
— Ах, здравствуй путешественница, — он оторвался от стопки бумаг, отложив перо в чернильницу. — Что-то случилось?
— Привет, Чжун Ли, — девушка прятала руки за спиной, медленно присаживаясь за стул перед ним. — Я хотела поговорить.
Он сидел ровно и смотрел также чётко, глаза его горели ярким оттенком кор ляписа. Как всегда мудр и проницателен. Руки были сложены, а мизинец бился о столик, на котором стоял его любимый и неповторимый ароматный чай, вместе с многочисленными бумагами и книгами.
— Я был бы рад, — сказал он также робко и спокойно.
— Знаешь, меня уже достаточно давно мучает один вопрос, я всё никак не набиралась сил поговорить с тобой на эту тему.
Вдруг Люмин почувствовала странное ощущение, схожее на волнение, а также насторожилась, ведь оно было знакомым. До боли знакомым. Словно уже чувствовала его раньше, но не могла описать одним словом.
На этом она запнулась, слушая тиканье больших часов, что стояли у стены. Ведь была глобальная тишина.
А Чжун Ли не стал ничего говорить, лишь ожидал последующих слов путешественницы.
Она была так близко.
— В общем… это насчёт Яксы…
И глаза Чжун Ли запылали интересом.
— Я уже давно замечаю, что ты не называешь его по имени, сначала я подумала, что это может быть как уважение, но чутьё говорит о другом… — Люмин смотрела на него не отрывая глаз. — Я хочу знать… почему? Что с ним такое?
Чжун Ли тяжело вздохнул и облокотился на спинку стула, прикрывая яркие глаза.
Из всех тем про Охотника на демонов, он не хотел слышать именно это.
Ведь они несли за собой тяжёлое бремя.
— Я расскажу тебе, ведь имею желание помочь. Ты первый человек, кто заинтересовался этим. Это не тайна и не секрет, но начну лишь с того…
Двери с грохотом открылись.
Яркие, голубые глаза сверкали, словно океан. Рыжие пряди кружились в ритм внезапного появления, а ехидная и смелая улыбка горела на довольном лице.
— Привет, Чжун Ли! У меня есть одна просьба к тебе!
Пронзая сердце, вновь отравленной стрелой
Девушка ощущала самый настоящий ужас.
Она чувствовала страшную тревогу, недопонимание и невыносимое чувство щекотки в самой глубине души. Это
