еще спишь с дочерью Франко?
Дамиан взбалтывает вино и пристально смотрит на нее.
— Откуда ты знаешь об этом?
Изабелла лишь улыбается, потянувшись к графину с соком.
— Я не сяду за один стол с этой женщиной! — до меня доносится высокий голос моей дочери.
Я оборачиваюсь и пристально смотрю на Розу, вкладывая в свой взгляд все, что думаю о ее криках.
— Иди сюда.
— Нет. Я же говорила тебе…
— Сию секунду, piccola*.
Она топает ногой по полу, выставляя подбородок, и подходит к столу, занимая место по другую сторону от Дамиана.
— А теперь извинись перед Изабеллой, — говорю я.
— Нет.
Господи. Разве пубертатный период не наступает к двенадцати годам или около того? Розе всего семь, но я начинаю верить, что она приближается к нему преждевременно. Когда сказал ей, что мы с Симоной разводимся, ее комментарий был «Скатертью дорога». У них никогда не было теплых отношений, и Роза проводила больше времени с нашим поваром, чем со своей собственной матерью. Я разговаривал с Розой на прошлой неделе и объяснил ситуацию с Изабеллой, и она показалась мне благоразумной, но думаю, нам придется обсудить это еще раз. Независимо от того, как и почему Изабелла оказалась здесь, никому не позволю проявлять к ней неуважение, включая мою дочь. И я, конечно, не позволю кричать в моем доме.
— Ты уверена? — спрашиваю я.
— Да.
— Ладно. Можешь идти в свою комнату.
— Что? — она выпучивает на меня глаза. — А ужин?
— Нет извинений — нет ужина.
— Папа!
— Ты можешь быть свободна. — Я киваю в сторону двери и жестом распоряжаюсь горничной подать еду.
— Отлично, — огрызается Роза, вскакивая со стула, и уходит.
Я провожаю глазами уходящую Розу и замечаю, что Изабелла наблюдает за мной, поджав губы. Я жду, не последует ли за этим комментарий, но она ничего не говорит, лишь отворачивается, сосредоточившись на своей тарелке. Она, вероятно, думает, что я позволю своей дочери лечь спать без ужина, и не планирую ее переубеждать.
Я думала, что найти кухню будет проблематично, но, когда спускаюсь на первый этаж, одна из горничных что встретила по приезду, протирает пыль с лампы в углу.
— Анна, вы можете показать мне, где кухня? — спрашиваю, подходя к ней.
Она моргает со слегка растерянным выражением лица, затем быстро кивает.
— Конечно, миссис Росси. Сюда.
Я следую за Анной по коридору направо, пока мы не доходим до задней части дома, где она останавливается перед белой дверью.
— Вот здесь.
— Спасибо, — говорю я и вхожу.
Внутри просторно. По левую сторону стойки и островок. Справа — длинный деревянный стол, за которым могут разместиться по меньшей мере десять человек. Наверное, это для персонала. Я направляюсь к шкафчикам, где стройная женщина лет пятидесяти протирает стаканы у раковины.
— Чем я могу вам помочь, миссис Росси?
— Вы не могли бы сделать мне сэндвич? Я сделала бы сама, но понятия не имею, где у вас тут что лежит.
— Конечно, сию секунду. — Она кивает и суетится вокруг, доставая тарелку и хлеб, затем спрашивает: — Вы хотите чего-нибудь особенного?
— Это для Розы. Просто приготовьте так, как ей нравится. Спасибо.
Горничная занимается приготовлением еды, но замечаю, что она каждые пару секунд бросает взгляды в мою сторону. Закончив, она приносит тарелку с двумя сэндвичами и салфетку,
— С ветчиной. И сыра побольше.
— Спасибо вам, Грейс. Спокойной ночи.
Ее глаза расширяются, когда она слышит свое имя, но быстро берет себя в руки. — Спокойной ночи, миссис Росси.
Добравшись до третьего этажа с сэндвичами в руках, я стучу в дверь Розы.
— Меня здесь нет! — раздается с другой стороны. Я закатываю глаза. Как будто слышу свою сестру. Андреа становится чрезвычайно раздражительной, когда что-то идет не так, как ей хочется. Я хватаюсь за ручку свободной рукой и открываю дверь. Роза лежит на животе поперек кровати, полностью поглощенная тем, что происходит в ее телефоне.
Увидев, что я стою в дверях, она вскакивает, уставившись на меня.
— Что ты делаешь в моей комнате? Уходи или… — Ее взгляд падает на тарелку в моих руках. — Без майонеза?
— Без майонеза. — Я подхожу к кровати, ставлю тарелку рядом с ней и поворачиваюсь, чтобы уйти.
— Как ты познакомилась с моим папой?
Я останавливаюсь.
— Он прыгнул за мной в бассейн и спас мне жизнь.
— Ты врешь.
— Нет, — бросаю я через плечо. — Спроси его сама, если хочешь.
— Он правда спас тебя?
Я внутренне улыбаюсь и оборачиваюсь.
— Хочешь расскажу?
— Да! — восклицает она, широко раскрыв глаза. — Расскажи.
Я плюхаюсь на диванчик в углу комнаты и откидываюсь на спинку.
— Я была немного моложе тебя, мне тогда исполнилось шесть. На вечеринке в честь дня рождения мы с ребятами носились по саду и играли. Я была возле бассейна, когда у меня развязались шнурки, и я опустилась на колени, чтобы их завязать. В тот момент двоюродный брат моей подруги столкнул меня в воду.
— Ты упала в бассейн?
— Ага.
— И папа спас тебя?
— Прыгнул прямо туда, в одежде и все такое. Бассейн был неглубоким, но я была маленькой и могла утонуть.
— Вау, — произносит она, затем наклоняет голову, рассматривая меня. — Так вот почему ты вышла за него замуж? Потому что он спас тебе жизнь?
Я смеюсь.
— Нет. Я вышла за него замуж, потому что мой дедушка и твой папа договорились, что так будет лучше. Взрослые иногда так делают.
— Значит, ты его не любишь?
Люблю ли я его? Чтобы по-настоящему полюбить кого-то, нужно принимать этого человека таким, какой он есть, с его лучшими и худшими качествами. Я была влюблена в образ Луки с тех пор, как себя помню, и последние несколько лет одержима им, как сумасшедшая.
— Он мне нравится. — Я киваю.
— Я слышала, как сестра Тианы сказала, что мой папа «горячий». Что это значит?
Я моргаю, слегка сбитая с толку, не зная, как объяснить. Розе всего семь, даже если временами ее поведение напоминает подростка.
— Это значит, что он хорошо выглядит.
— А, ну ладно. — Она кусает сэндвич, не сводя с меня пристального осуждающего взгляда. — Ты будешь кричать на меня?
— Нет. Зачем мне это делать?
— Симона всегда кричит на меня. — Она пожимает плечами. — Когда папы нет рядом. Он не разрешает кричать.
Она называет свою мать по имени? Я все еще пытаюсь осмыслить этот факт и те последствия, которые он несет в себе, когда дверь открывается. Лука заходит в комнату, неся поднос с сэндвичем на тарелке и стаканом молока. Он останавливается в дверях, не
