знает, но, думаю, в апреле–мае начнем ремонт и переселим пацана: хоть зрение портить не будет. С началом учебы в школе началась самая большая проблема всех родителей — уроки. И если Дадли делал их у себя за столом, то Гарри писал в чулане под тусклым светом лампочки. Мне пришлось выдержать еще один бой с Петуньей, чтобы мальчишка решал задачки на кухне при нормальном освещении. «Спасибо» за это никто не сказал, но на совести я поставил жирную «галочку» — сделал все что смог для нормального образования ребенка. Супруга поджимала губы, кривила лицо при виде племянника, делающего уроки, но, помня скандал, молча уходила драить ванную.
Отношения с Петуньей у меня были, мягко говоря, не очень: жили как соседи в коммуналке, спали под разными одеялами, только ругались, в основном из-за детей. Женщина была в ужасе от моих методов воспитания, а еще больше ее возмущало, что ремнем по заднице попадает Дадли, а не Гарри, которого я, кстати, ни разу пальцем не тронул. Не то чтобы боялся — поводов не было, так как ни один «эпизод» гадостей доказать нельзя. Наказания у него были другие — запрет на дополнительные занятия в школе (рисование и авиамоделирование), спать ложиться на час раньше (и плевать на несделанные уроки), полы в гараже мыть, ну и самый большой кошмар для пацана — это помогать миссис Фигг (забор красить, цветы сажать, полоть, окучивать, лужайку стричь). Дадли ужасно бесился от «несправедливости» наказаний, мол, его лупят, а очкарик цветочки сажает, но ответ Поттера, который я случайно подслушал, меня удивил:
— Лучше бы лупили, как тебя!
— Ты совсем умом тронулся?
— Да что там этот ремень? Пять минут потерпел и целый день свободен. А мне вчера в наказание за школу пришлось два часа у старой кошатницы стены в сарае белить! Да лучше бы по жопе дали, хоть в чулане выспался бы!
— Гы-гы-гы, — засмеялся Дадли, — а не надо было змею в рюкзак этой задаваке подкидывать.
— Я не подкидывал, — ответил племяш, — она сама заползла.
— Ага, сама переползла из твоего рюкзака в чужой. Где ты ее нашел?
— В саду. Она замерзла, не успела спрятаться до холодов.
— А куда ее сейчас дели?
— В школе, в аквариум посадили. Ей там хорошо, она в чулан со мной больше не хочет.
Вот те раз! А я и не знал, что у нас змея жила. Племянник умеет удивлять. Самое интересное, что сын абсолютно спокойно воспринимает выкрутасы двоюродного брата.
Надо сказать, что отношения Гарри и Дадли стали нейтрально-ровными: гадостей друг другу не делали, иногда разговаривали, но и друзьями не стали. Их взаимодействие было похоже на наше с Петуньей, только без скандалов.
А скандалы мне обеспечивала не только дражайшая супруга, но и сестрица Мардж.
Марджори Дурсль была очень большой занозой, которой до всего было дело. Она названивала каждый день, интересуясь моим здоровьем, здоровьем Дадли и все время капала на мозг, требуя сдать Гарри в приют.
Первый раз я ее увидел вживую на вторые сутки после больницы. Дражайшая сестрица поинтересовалась здоровьем, всучила Дадли двадцать фунтов, нелестно отозвалась о Петунье и потребовала сдать Гарри на попечение государства.
Второй раз Марджори Дурсль появилась в моем офисе в ноябре — ее любимый песик извалялся в грязи, и женщина притащила слюнявого бульдога ко мне на работу, чтобы помыть собаку.
В третий раз мне пришлось лицезреть сестру в это Рождество, да еще и с бульдогом Злыднем. Черт! Петунья была в ужасе оттого, что собака ела с нами за одним столом, Дадли быстро сбежал от объятий тетки к другу Пирсу с ночевкой, а Гарри спрятался в чулан, чтобы не попадаться женщине на глаза. В эту ночь я запретил Петунье включать отопление и электробойлер, выдал племяннику второе одеяло и открыл настежь окна в комнате сына и гардеробной. Ночью было холодно — супруга залезла ко мне под одеяло и, наплевав на все разногласия, посильнее прижалась к моему телу. Замерзла. А мне-то что? Мне хорошо — полбутылки виски давали тепло и спокойствие. Ничего большего не хотелось — ну «не стоит» у меня на жену! Да, я уважаю Петунию, прислушиваюсь к ее мнению, дарю подарки, но секса не хочу — для этого у меня есть миловидная курьерша, с которой я и сбрасывал напряжение за двадцать фунтов в час. Жена не настаивала на близости и в постели мы только спали, а я и рад.
Утром в доме было холодно — градусов десять. Поттер вышел из чулана закутанный в одеяло и шмыгал носом. Пришлось срочно отпаивать мальца горячим чаем и кормить сладкими булками. В девять на кухню спустилась Мардж, полностью одетая, заявив, что уезжает домой, ведь ее песик простудился! Действительно — у собаки гноились глаза, а из носа текли сопли. Не думаю, что Злыдень был абсолютно здоров, когда сюда приехал, но холод его окончательно доканал и бульдог заболел.
Отъезду моей сестрицы Петунья была рада как никогда — можно включить котел и бойлер, а также позвать Дадли домой. Коттедж прогрелся за неполный час, а горячая вода появилась в кранах спустя два. Горячий душ — это ни с чем несравнимое удовольствие!
Дадли пришел ближе к четырем часам и только тогда вся семья получила долгожданные подарки, которые были убраны подальше от собачьих зубов и слюны. Мне были подарены очередные бокалы и бутылка виски, Петунье я купил часы с золотыми стрелками, Поттер получил книгу о нестандартных летательных аппаратах (чтобы не выносил мозг летающим мотоциклом). Но самый интересный подарок ждал Дадли — в гараже специально для него был сделан турник и груша.
— Тут холодно! — заявил ребенок, после того, как я показал ему турник.
— Ты мужчина?
— Мужчина.
— А значит, холод тебе нипочем! Настоящий дзюдоист будет тренироваться везде. Гантелями ему служат ведра с гвоздями, гирей — литые диски от машины, а штангой — стремянка с деталями. Ты ведь собираешься стать чемпионом?
— И стану! — пацан гордо задрал голову.
— Тренируйся в суровых условиях — тогда ты легко победишь всех этих спортзальных неженок! — о как загнул!
Подарок дал свои плоды — Дадли все свободное время проводил в импровизированном спортзале. Там же теперь обитали его друзья, Пирс и Малкольм. Мальчишки мутузили грушу, соревновались в подтягиваниях и отжиманиях, тягали литье от машины и собирали лего. К маю месяцу Дад из поросенка превратился в подтянутого пацана и выглядел лет на одиннадцать. Поттер пару раз заглядывал в гараж, пробовал бить грушу, повисел соплей на турнике, но интерес не проявился, и
