Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 27
Чернобыле, я училась на химическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова. И у нас был большой курс по радиохимии. Мы учились правильно работать с радиоактивными элементами. Это очень непросто, потому что радиацию не видно и угроза, исходящая от нее, не чувствуется.
Когда преподаватели узнали, что мой отец сейчас в Чернобыле, у них заблестели глаза. Это блеск глаз ученого, когда у него есть идея, необычный результат или находка.
«Можешь попросить его привезти что-нибудь с собой? Мы бы здесь на практикуме поисследовали», — попросил наш куратор. Ему, похоже, это тоже казалось игрой.
Ну, я и попросила. Папа, конечно же, привез. Яблоко размером с арбузик, горстку земли. И еще я попросила его не выбрасывать волосы, когда он по приезде подстригся. Принесла все это на занятия. И оно, конечно же, имело высокий радиоактивный фон. Наши приборы даже иногда зашкаливали.
И тут преподаватель проделал такой фокус. Он поставил яблоко на счетчик прямо тем местом, откуда у яблок торчат палочки с листочком. Мы зафиксировали показатели.
Затем он разломил яблоко руками и откусил кусок мякоти. Безумец? Он еще и нам предложил. Оказалось, у яблока радиацию накапливает только сердцевина. С тех пор я не ем у яблок серединку.
Глава 16. Психология бедствий
Помните Кыштымскую трагедию в Челябинской области? Там впервые был создан завод по производству ядерного оружия, на пустом месте. Никакого оборудования у нас тогда не было, все проектировалось с колес. Естественно, там была куча радиоактивных отходов, были сделаны специальные секционные хранилища — гигантская траншея глубиной двадцать с лишним метров, разбитая на отсеки. Эти отсеки заполнялись радиоактивными отходами, а сверху — навозом.
И вот в одном из отсеков начала резко повышаться температура, причем специальной аппаратуры контроля еще не было и приборы часто, не выдерживая радиации, выходили из строя. Поэтому, с точки зрения контроля ситуации, вроде ничего необычного.
Но температура выросла до такого состояния, что произошел взрыв и сотни тонн отходов поднялись в воздух, образовав облако.
В срочном порядке оттуда эвакуировали тысячи людей.
Вроде никто не виноват. Комиссии, которые участвовали в проектировании, в строительстве, монтаже оборудования, всяческим образом стремились обелить себя. И если с Кыштымской трагедией им это удалось, с Чернобыльской — нет.
Вот есть реактор, который работал длительное время, потом его должны были поставить по регламенту на ремонт. Все шло по графику, жестко и четко, как делалось до этого всегда. Эксперименты по экономии энергии уже проводились, команда, которая работала в этот период на смене, должна была проводить заключительный эксперимент, завершающий всю работу. Но что-то пошло не так, где-то они замешкались, и по регламенту эксперимент надо было отменять. Но его не отменили. Виновные погибли.
Не нужно думать, что виновата русская халатность. Вот вам 1968 год, американский бомбардировщик с четырьмя атомными бомбами. На борту случилась авария, экипаж спасся на парашютах, а самолет упал на океанское дно и там взорвался. Ядерные заряды разнесло по водным просторам. Что теперь там, в Мировом океане?
Или Хиросима в 1945-м, образец человеческой жестокости и глупости. А вот Фукусима — цунами, внешний фактор, который было не предотвратить.
То есть факторы во всех случаях разные, но последствия должны быть одинаковыми. Те же американцы после катастрофы на своей атомной станции приняли решение резко изменить взгляды на атомную энергетику. У них была разработана колоссальная программа атомной энергетики, они должны были построить еще около 50 объектов. Но они осознали риски, и развитие этого сектора прекратилось.
Чехословацкая станция тоже была заморожена, и она до сих пор стоит. Ее хотят только в 30-х годах начать разбирать.
При этом сама по себе атомная энергетика содержит колоссальный потенциал, но только в том случае, если ее развивать, базируясь на опыте. Есть направление — ториевая энергетика, на базе тория, одного из радиоактивных элементов, который совершенно безопасен для человека. Если строить станции на базе тория, они будут безопасны.
У руководства страны должны стоять мудрые люди, думающие о перспективах, о решении долгосрочных проблем. Тогда у нас, у всего мира, все будет в порядке.
Глава 17. Постапокалипсис
Когда случается непоправимое, ничто не выглядит как в блокбастерах. Понимание всего ужаса трагедии приходит с годами. Так было и с Чернобылем.
Украина, климат шикарный, погода изумительная, кругом зелень, которая пожелтела после взрыва, но пока жива, сияет солнышко. То есть все вокруг располагает к безмятежности, но при этом сильно, очень сильно повышен радиоактивный фон. А вы его не ощущаете!
Последствия наступают в зависимости от того, какое количество радиации человек схватил, есть определенные пороги, где организм начинает реагировать. У меня был момент, где-то в середине моего месячного пребывания, когда я почувствовал себя очень плохо — как будто организм начал высыхать. Я постоянно чувствовал нехватку влаги, мне казалось, что внутри пересохли все органы, и это продолжалось дня два-три. Конечно, это вызвало определенную озабоченность, но я отлежался, и вроде бы у меня все эти признаки ушли. До поры до времени.
Если первично на станции погибло где-то тридцать с лишним человек, то, сколько конкретно жертв в конечном итоге унесла ядерная катастрофа, никто окончательно сказать не может. Радиация — это такая загадочная вещь, которая одним не дает шансов, а другие живут с ней десятки лет.
Я вот случайно выжил. Благодаря нетрадиционным технологиям.
Комментирует Ангелина Шам
Папа вернулся из Чернобыля сам не свой, ни внешне, ни внутренне. Так бывает, когда человек побывал в аду, спустившись на самое его дно. Люди из его окружения, которые тоже там побывали, уходили один за одним. А мы боролись, всей семьей.
Досталось каждому из нас, особенно маме. Я тогда студенткой не особо брала родительские вопросы в голову, а они и не грузили меня своими проблемами.
Сейчас, когда я старше своего папы тогдашнего, я могу представить, какая нужна была сила духа, желание жить и вера в помощь всех высших сил, чтобы не то что не сломаться, а просто не умереть.
Мама, как всегда, преданно подставила папе плечо помощи. Конечно, он болел: жестоко и иногда, казалось, безнадежно, он не один раз переходил за ту грань, откуда слабые духом не возвращаются. Но он столько добра сделал людям и этому миру, что если существует какая-то бухгалтерия, отчисляющая нам «по заслугам», то папин депозит там огромен. Ему всегда приходит помощь: разная и со всех сторон.
Папа всегда любил все новое, неизведанное. Он человек с открытым мышлением. И поэтому он как будто «притягивал» к
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 27
